Падал ниже земли. Что ж вы, кони мои? Привередливые, как четыре стены, Под откосом луга, снегом жарче костра, Тише эха войны и честнее меня... И рвала на кусочки победой гроза, И молола зерно посолонь мельница, Ну а там, за туманом, все, что выжгла зима – Ничего, испечется, взрастет да не денется.
Зря последней паскудой я просился домой, И октябрь бесконечный торговался с душой. Шпалы рельсами крыла упрямая гать - Матерком неурочной капели понять Тридевятое царство, которого нет, И живые цветы на оборванных стенах, Лебединый и юный, черный огненный свет, И себя в темноте перед ним на коленях.
Сын ушел на войну, но не станет войной Фронтовой треугольник, мол, я, мама, живой, Потерялся навек в партизанской весне, Проскакал над росою на красном коне... И очнулся ребенком загнанный лев, Нарисованный город стер ластик упругий, Бог в холщовой рубахе начал новый посев В сердце-поле – и нет никакой Кали-Юги. Просто Солнце взошло, воскресло, взошло. Просто Солнце взошло... Fell below the ground. What are you, my horses? Picky as four walls Under the slope of the meadow, the snow is hotter than a fire, Hush the echo of the war and more honest than me ... And tore the victory into a thunderstorm, And ground grain mill mill, Well, there, behind the fog, all that burned winter - Nothing, baked, grow and not go away.
In vain the last foul I asked to go home And October is endless bargaining with soul. Sleeper rails stubborn wing - Materkom overtime drops to understand The farrowing kingdom, which is not, And fresh flowers on dangling walls, Swan and youthful, black fiery light, And yourself in the dark in front of him on your lap.
Son went to war but will not become war The front triangle, they say, I, mom, alive, Lost forever in a partisan spring, Rode over the dew on a red horse ... And a lion came back as a child Painted city erased elastic, God in a canvas shirt started a new crop There is no Kali-Yugi in the heart-field. Just the sun rose, resurrected, rose. Just the sun has risen ...