Их Бог - не сердится, что гул богохулений В благую высь летит из наших грешных стран? Он, как изнеженный, пресыщенный тиран, Спокойно спит под шум проклятий и мучений.
И для него как встарь, симфоний лучших нет, Чем стон замученных и корчащихся в пытке, А кровью, пролитой и льющейся в избытке, Он всё еще не сыт за столько тысяч лет.
Припев:
Мятеж – и небо плачет надо мной, Мятеж – в своей стране, я, как чужой.
Ты помнишь ли, Иисус, тот, сад, где в смертной муке, Молил ты, ниц упав, доверчив, как дитя, Того, кто над тобой смеялся день спустя, Когда палач гвоздём пробил святые руки,
Припев:
И тяжесть мёртвая истерзанного тела Томила рамена, и, затекая в рот, Вдоль полумёртвых щёк струились кровь и пот, А чернь, уже глумясь, на казнь твою смотрела, -
Припев:
Мятеж – Мятеж – Мятеж,
Мятеж – и Боги посылают знак, Мятеж – в огне прозренья, вот мой враг!
Мятеж – Мятеж – Мятеж! Their God is not angry that the buzz of blasphemy In good boom flies from our sinful countries? He is like a pampered, blase tyrant, Sleeps well to the sound of curses and torments.
And for him, as of old, there are no best symphonies, Than moan tortured and writhing in torture, And with blood shed and poured in abundance, He is still not full for so many thousands of years.
Chorus:
Rebellion - and the sky is crying over me Mutiny - in my own country, I, as a stranger.
Do you remember, Jesus, the one garden where in death agony, You begged, falling down, trusting like a child, The one who laughed at you a day later, When the executioner pierced the holy hands with a nail,
Chorus:
And the severity of the dead tormented body Tomila ramena, and, flowing in the mouth, Blood and sweat streamed along half-dead cheeks And the mob, already mocking, looked at your execution, -
Chorus:
Mutiny - Mutiny - Mutiny,
Rebellion - and the gods send a sign, Revolt - in the fire of insight, here is my enemy!