границы хрущевок моралью обклеены еще советской. критически безвременно, без срока годности. у христа на погосте гости, с радостью согласные тащить это бремя. быть может ненамеренно, но стопки комсомолки заплесневелой до сих пор на полке. иголками колкими глубоко в темя, тем, кто испокон веков был прикреплен к коробке вашей личной, со штрихкодом привинченным. тем, кто до безобразия нехаотичен. и вычеркнуты безнадежные мечты публично о том, что матрос когда-то станет мичманом. он будет также мыть полы на палубе свой квартиры. драить сортиры. смотреть в окно и дожидаться пира трактирного по пунктирам. по пунктирам.
поиграй со мной в счастье. улетим на небеса на модельке самолета твоего отца, пограй со мной в счастье. дверь на засов. а ты просто останься и стань моим фиолетовым псом.
потом давай перечитаем байрона собрание сочинений, мировозрение напичкаем романтикой. и спички вставим под зрачки, чтоб видеть только то, что видят приторно-подкожные очки. сочки из старого прогнившего чулана выбросим во имя бабочек, которые до сих пор на воле. и вынесет на пирс вместе с пудами минеральной соли маленький кусочек радости остроигольной. вольно. можете порадоваться снова немыслимо глобальному расшатыванию основ. безусловно, вы столь самодовольны в отсутствии условий для ослов. и как бы случайно, в немытую чашку сахара положите на ложку больше, абаюдно с концентрацией печали. жаль, но вы все в пакетиках изначально.
поиграй со мной в счастье. улетим на небеса на модельке самолета твоего отца, пограй со мной в счастье. дверь на засов. а ты просто останься и стань моим фиолетовым псом. Khrushchev plastered boundaries of morality even Soviet. critical prematurely, no expiration date. Christ in the churchyard guests happily consonants drag this burden. perhaps unintentionally, but a stack of Komsomol moldy still on the shelf. prickly needles deep into the crown of the head, those who have from time immemorial been attached to the box your personal, barcode screwed. those who outrageously nehaotichen. and erased the bad dreams publicly that the sailor once become a midshipman. it will also wash the floors on the deck of his apartment. scrub toilets. look out the window and wait for the feast tavern on the dotted line. on the dotted line.
play with me in happiness. fly away to heaven modelka aircraft on your father, pogray with me in happiness. door bolted. and you just stay and be my purple dog.
Then let's reread Byron's Works, worldview is crammed with romance. and matches paste under the pupils, to see just what they see sickly subcutaneous points. Socko from an old closet throw rotten in the name of the butterflies that are still on the outside. and make the pier, along with mineral salts poods a little piece of joy ostroigolnoy. voluntarily. You can rejoice again unthinkable global loosening bases. of course, you are so complacent in the absence of conditions for the donkeys. and as if by chance, in the unwashed cup Put a spoonful of sugar to more abayudno with a concentration of sadness. sorry, but you are in the bags initially.
play with me in happiness. fly away to heaven modelka aircraft on your father, pogray with me in happiness. door bolted. and you just stay and be my purple dog.