- бред
это было в четверг, или в понедельник, да чёрт его знает когда,
жаркий летний день, и какой-то бездельник решил поиграть в проводах.
заискрило. и мне так хотелось впервые, чтоб всё было навсегда.
но купидон криворукий снова так чисто попал не туда.
и в нотах моих сменилась тональность,
и вновь заиграли стихи,
и душа, переставшая верить в реальность,
просила его руки.
- где у меня болит
я завидую тем, кто сейчас в Голландии курит марихуану,
а я тут синим винстоном давлюсь, и рыдаю навзрыд.
вашу мать, как же меня всё достало.
я хочу забыть, где у меня болит.
где твои ржавые реплики,
где моя недосказанность.
а разве правда изменит хоть что то? себе не ври.
у меня к тебе непроходящая привязанность,
- давай поиграем
давай поиграем,
как будто бы я тебя вовсе не знаю.
давай оставим, и в очертаниях я не увижу тебя,
не услышу твоё дыхание,
а мне твой запах мерещился, виделся в каждом проулке.
таких как я, наверное, лечат в дурке.
таких же привязанных, господи, до бессилия,
- мёртвое
я к тебе не приеду,
даже если нужна буду.
пройдёт год - я уеду,
уеду подальше отсюда.
куда? мне уже не важно,
да и нет во всём этом толку.
мне страшно,
ещё восемь месяцев будет страшно
- молитва тебе
я обязательно помолюсь за тебя,
как только найду, в какого Бога мне можно верить,
как только перестану быть атеистом,
как только я вообще вспомню, что такое "вера".
где был Бог, когда я падала на колени,
когда у небес просила мне дать одно,
да и то не навечно. хотя бы сейчас, на время.
- не жалеть
давай будем никем,
и тогда я, может быть прощу тебе всё.
никем. ты чужой мне и чуждый,
но только какого чёрта
эти слёзы, что давят на грудь, через боль, через чувство моё,
которое, вроде бы, останется стёрто.
и через все эти пути, я надеюсь, что я не встречу тебя снова.
разводились мосты и тонкие нити рвались.
- нелюбимый
самое страшное - разочароваться в тех, кого ты любил.
и тот, кто был разочарован во мне, кажется, совсем мне не подходил.
он не понимал некоторых моих шуток.
(может быть, чувство юмора совсем у него отсутствовало).
он не был как все - ублюдком,
но я превратила всё так искусно
в искусство, в которое все поверили,
- останься мне кем-нибудь
любила тебя
- ненавидела весь окружающий мир.
ненавидела каждого, кто причинял тебе боль.
ненавидела тех, кто мешал мне побыть с тобой.
эта ненависть стала высшей из моих сил.
мне хотелось, порой, ломать себе пальцы рук,
что немели от мысли что-нибудь написать,
- пожелание
давай забудем это всё,
сыграем в другой тональности наши убитые песни,
и тем утром, когда меня больше не станет,
надеюсь, ты проснёшься с ней вместе.
кофе в постель, и первый совместный завтрак,
и прочие мелочи, что кажутся лишь поначалу важными,
а мне уже будет совсем не до этого.
я оставлю лишь строчки заплаканные
- последнее письмо
знаешь, эта осень останется кашлем и, впрочем, обычной простудой в памяти.
бывает, проснусь, и хочется застрелиться,
потому что даже не знаю, куда мне идти,
чтобы с тобой нигде не встретиться и не увидеться.
а это чёртово "ненавижу" и мат через слово, и куча пустых эмоций,
чашки чая, забытый вечер и мир, остающийся только в твоих ладонях.
где ты сейчас, моё взорвавшееся нежданно-негаданно солнце?
если подходишь даже, то не тронь меня.
- числа
помнишь, как меня срывало с петель,
как на последних словах вместо воздуха жадно вдыхала я тишину?
помнишь, двадцать второе, апрель?
а я помню,
какого же чёрта только я это помню.
"какого же чёрта" помню этаж восемнадцатый,
двадцать первое число рокового седьмого месяца,