Вероника Долина все тексты (слова) песен, переводы, видео, клипы

Она над водой -- клубами, она по воде -- кругами,
Но я знала тех, кто руками ее доставал со дна.
Любая любовь -- любая, любая любовь -- любая,
Любая любовь -- любая, и только она одна.

Немилосердно скупая, немо--глухо--слепая,
Кровавая, голубая, холодная, как луна,
Любая любовь -- любая, любая любовь -- любая.

Не моих ли рук творенье
Строчкой бронзовой болит?
Но моих ли рук варенье
Пенкой розовой бурлит?
Может, что-нибудь не вышло?
Непонятно мне самой
Но варение из вишни
Отогреет нас зимой

Помню, как-то ездили в Конаково
Странно как-то ездили, бестолково
Я не то чтобы была лишним грузом
Но не так с гитарой шла, сколько с пузом
Помню, вьюга хлопьями в нас кидала
А публика нам хлопала, поджидала
Пели мы отчаянно, как туристы
Гитаристы, чайники, юмористы

Смеркалось, только диссиденты
Руками разгоняли мрак
Любви прекрасные моменты
Не приближалися никак
Когда, помыслив хорошенько
Не срам, не пасквиль, не донос
Всемирный голубь Евтушенко
Письмо за пазухой принес

Мой толстокожий персик,
Ты бацаешь так рьяно,
А мамочкины песни
Не любят фортепьяно.

Дверных печальных петель
Скрипенье так знакомо,
От мамочкиных песен

В то время, как я эту землю обследую,
хожу, прикрывая ладонью нутро,
дитя, которое не знаю, не ведаю,
ведет себя странно, как студент в метро.

И топочет ногами, и смеется не мудрствуя,
то он вытащит весла, то утопит корму,
и, похоже, он слушает какую-то музыку,

Клекотала, курлыкала, гулила.
Становилось ясней и ясней.
Я три года тебя караулила.
Как-никак это тысяча дней.

Раскрутилась во мне эта тысяча,
Натянулась, морозно звеня.
И пускай еще кто-то отыщется -

А вот теперь другая женщина
Пускай слова мои споет.
А я писала между жестами
Навзлет, навылет, напролет.
Слова обуглятся, оплавятся
И канут в дымчатый песок,
Но, может быть, тебе понравится
Чужой высокий голосок.

А за всё, что выйдет боком
И представится грехом -
Я отвечу перед Богом,
Перед Богом и стихом.

Подожду, не стану плакать
И не стану кликать смерть.
Кто же я - земная мякоть

А за всё, что выйдет боком
И представится грехом -
Я отвечу перед Богом,
Перед Богом и стихом.

Подожду, не стану плакать
И не стану кликать смерть.
Кто же я - земная мякоть

А когда я болела,
Да, когда я болела,
О, как сильно тогда
Моя мама жалела!

И когда я кричала
Больными ночами,
Как она защищала

А когда я болела,
Да, когда я болела,
О, как сильно тогда
Моя мама жалела!

И когда я кричала
Больными ночами,
Как она защищала

А крокодилу, крокодилу,
Ой, нелегко на свете жить:
Никто не хочет с ним обедать,
Никто не хочет с ним дружить.

А ну и что, что он зубастый
И скушал родичей давно?
Ему подай любовь и ласку,

А хочешь, я выучусь шить?
А может, и вышивать?
А хочешь, я выучусь жить,
И будем жить-поживать?
Уедем отсюда прочь,
Оставим здесь свою тень,
И ночь у нас будет ночь,
И день у нас будет день.

А пока я снимала, как Люк Бессон,
Молодых людей на Майорке,
Мой волшебник-дед постучал в мой сон,
Весь веснушчатый, в гимнастерке.
- Подымайся, бессовестная, - сказал, -
Ты не Шурочка в пелеринке.
Видишь: банк, телеграф, наконец, вокзал
Аннексируем по старинке.

А тонкая материя
Твоя – моя душа,
Как будто бы мистерия,
Но очень хороша.

То нитку драгоценную
Меняю на брехню,
А то неполноценною

А хочешь, я выучусь шить?
А может, и вышивать?
А хочешь, я выучусь жить,
И будем жить-поживать?
Уедем отсюда прочь,
Оставим здесь свою тень.
И ночь у нас будет ночь,
И день у нас будет день!

Когда еще хоть строчка сочинится,
От Вас не скроет Ваша ученица.
А чтоб от чтенья был хоть малый прок -
Любовь мою читайте между строк.

Когда же Вам наскучит это чтенье,
Мое включите жалобное пенье.
Остановитесь, отложив блокнот!

Прошу себе не красоты - причины вески:
Смягчи, Господь, мои черты - они так резки.
Когда я в зеркало гляжусь зверушкой мелкой,
Себе я, Господи, кажусь пугливой белкой.
Но если уж на то пошло - пусть буду птицей,
Тогда мне ниже крон крыло не даст спуститься.
Хотя я верую в любовь, и это греет,
Но тут ведь выследит любой, любой подстрелит.

- Ах, дочка! О чём ты плачешь?
За что ты платишь?
Ах, дочка! Я в твои годочки
Давно с твоим отцом
Стояла под венцом.
- Ах, мама! Венчаться мало...
Ну, обвенчалась ты с отцом,
Совсем юнцом, чужим птенцом?..

Am Dm E7 Am
Ах, какой ты славный - лапки, носик, ушки.
Dm G7 C
Я сегодня манной каши не докушал.
A7 Dm G7 C Dm
И тогда-то странный случай приключился:
Am E7 Am
медвежонок манный из комков слепился.

``Песня Нибелунгов'' -- ах, не отвлекайся.
Ах, не увлекайся книжками, дитя.
Низко пролетает Акка Кнебекайзе,
Мягкими крылами тихо шелестя.

Смейся, да не бойся, бойся, да не кайся,
Старшего не трогай, младшего -- не смей.
Низко пролетает Акка Кнебекайзе,

Мой сын безбожно на отца похож,
Он тоже светлоглаз и белокож,
Я часто, глядя на него, не верю,
Что это сын мой, что ему я мать.
И я боюсь, что сходство неспроста,
Что время все расставит на места,
И женщине, как я, черноволосой,
Он тоже будет что-то объяснять.

Я выбрал самый звонкий барабан
И бил в него что было мочи.
Я бил в него и плакал по годам,
Что прожил молча, что прожил молча.

Я долго жил и ни во что не бил.
Ну как я выжил и что я видел?
И вот я барабан себе купил,

Если барышня читает увлекательный роман,
Если барышня считает, что в романе - все обман,
А в делах ее, признаться, все отлично, хорошо -
Значит, барышне шестнадцать, ей семнадцатый пошел.

Если барышня гадает по руке и по кольцу,
Если барышня страдает - это видно по лицу,
Или в сад стрелой помчится, будто кто ее позвал -

Безнадежное мое дело.
Так о чем же душа хлопочет?
Все глаза себе проглядела,
Раз он слушать меня не хочет.
Неподдельные мои страсти.
Суп не сварен, роман не вышел.

...Он едва говорит мне "здрасьте",

Бессонница, не мучь

Художника-бедняжку,

Пусть наконец уснет,

Свернется как сурок

Богата и щедра, я раздала долги,
И позвала друзей к себе мириться.
Съезжаются ко мне вчерашние враги,
Твердя, что ссора впредь не повторится.
Богата и щедра, а дом стоит пустой,
И тих, как холостяцкая квартира.
И я драгунский полк пускаю на постой
И замуж выхожу за командира.

Боль сердца моего - сестра.
Мы с нею видимся нечасто.
И вот от этого несчастья
Моя любовь к ней так остра.
Когда мы с ней увидимся опять -
Предвижу, как я снова онемею.
Предчувствую, что снова не сумею
Её нежнее прежнего обнять...

Боюсь, беда со мною дружит.
Как птица, надо мною кружит.
Боюсь, что эта дружба мне
Хорошей службы не сослужит.

Боюсь, что тот, кого люблю,
Мне вдруг окажется неверен.
Незлонамерен! Но уверен,

Была ещё одна вдова.
О ней забыли.
Ну, может, вспомнили едва,
Как гроб забили.

Она жила невдалеке,
А шла в сторонке.
Был уголок в её руке

В нашей жизни стало пусто.
Не вернёшь себя назад.
Где вы, пирожки с капустой?
Где ты, райский аромат?

Продавали по соседству,
Там, у Сретенских ворот.
Меня баловало детство -

Вдвоем, вдвоем, вдвоем
Нежны до устрашенья -
Давай, меня убьем
Для простоты решенья.
Я в землю бы вошла,
Как ножик входит в масло,
Была, была, была,
Была - да и погасла.

Если ты в стране далекой
Утомишься и уснешь,
Птица белая с рассвета
Постучится в грудь мою -
Отложу веретено,
Погляжу в свое окно,
Но тебя, мой друг сердечный,
Не увижу все равно.

Одна веселая кума
Сводила муженька с ума,
Предпочитая муженьку
Любого мужика.

Одна веселая кума
Сводила мужиков с ума
И обожала мужику

Без ордена Виртути-Милитари
Ко мне не возвращайтесь, говорю,
На коль уснули вы в Афганистане,
Едва ли вы проснётесь к январю.
Развёрнутые на закат пунцовый,
Продлите ваш почти невинный сон,
Ах, лоб свинцовый... Да, а гроб свинцовый –
Вот это вышел всенародный звон!

Барабан мой, ты мое прошлое!
Я юна была и нежна.
Барабан мой, я стала взрослая -
Никому теперь не нужна.

Были палочки две точеные -
Только нужно ли их иметь?
Милый мой, я теперь ученая,

Воздух, вода, земля и огонь.
Ногу сломал необъезженный конь.
Если ты встретишь хромого коня -
Вспомни меня!

Воздух, земля, огонь и вода.
Многажды ты возвратишься туда,
Где изнурённый когда-то просил

Ну что ты все сидишь,
Ну что ты все молчишь,
Где ты витаешь? -
Сидишь уже века,
Уставясь в облака,
И их считаешь...
Но ты же не бумажный змей
И даже не воздушный шар,

Этот воздушный транспорт,
Тот равнодушный голос,
Караганда-Франкфурт –
С полюса на полюс.

Женщины, дети, старцы,
Рвутся в свою Итаку,
Страшно, мин херц, страшно,

Он играет, играет Элизе,
Без конца повторяет урок,
Но мерещится -- ближе и ближе
Подступает волшебный сурок.

Прихотлива прекрасная дева,
Прихотлива и страшно строга,
С ней, пожалуй, не сделаешь дела,

Говорила мне тетя, моя беспокойная тетя,
А глаза ее были уже далеки, далеки:
``Что посеяли, то, говорю тебе я, и пожнете.
Ну, пожнете -- пожнете, все мелочи, все пустяки.''

Ой, худо мне, тетя, худо мне, тетя,
Худо мне, тетя, от этих новостей.
Ой, трудно мне, тетя, трудно мне, тетя,

Гололёд – такая гадость,
Неизбежная зимой,
“Осторожно, дорогая”, –
Говорю себе самой.

Ведь в любое время года
Помогает нам судьба,
А в такую непогоду

Гололед - такая гадость,
Неизбежная зимой!
- Осторожно, моя радость! -
Говорю себе самой.
Ведь в другое время года
Помогает нам судьба,
А в такую непогоду
Затруднительна ходьба.

Да я сама такой же тонкости в кости --
Возьми и скомкай, и сломай меня в горсти.
Но я не хлипкая -- взгляни в мои глаза,
Скорее -- гибкая стальная полоса.

Не слушай, миленький, все это болтовня --
Уж как обнимешь, так отпразднуешь меня.
Не бойся алого дразнящего огня,

Давно забыть тебя пора,
А сердцу хочется иначе,
Подружка юности, сестра,
Я о тебе поныне плачу.

Тогда сошла на землю мгла,
Был одинок мой зов напрасный
К тебе, которая смогла

Моя дочка пишет диплом.
В каждой третьей строке – Беслан.
Поделом нам всем, поделом.
По делам нам всем, по делам.

Начинает главою «Зверь».
Погубил. Растерзал. Не верь.
Продолжает в разделе «Ложь»:

Ты делишься со мною планами,
А я не вписываюсь вновь.
Опять неловкая, нескладная -
Ты, сpеднеpусская любовь.
Где-где с котятами и птичками
Любовь танцует в облаках,
А ты у нас дитя со спичками,
Дитя со спичками в pуках.

Были отданы семье и работе.
Вот и не о чем говорить с молодыми,
Ну разве изредка – о любви и свободе.
Молодой, он - что ж? – неграмотен и неистов.
Жизнь полна картин и идет покуда без сбоев:
Он свободней всех пушкинских лицеистов,
Всех цыган, разбойников и ковбоев.
Молодой – он женщину бьет с размаху,

Дожила до постыдной сивости
С идиотской мечтой о красивости,
И при виде блондинки на длинных ногах:
Всею печенью чувствую: ах!

Из меня ж не получится лапочка,
Не сгорай, моя свечечка-лампочка,
Где обнимутся двое, там третий молчи,

Дом Чайковского в Клину
Старая открытка
Подержи меня в плену
Старая калитка
Помнишь, помнишь, как с утра
Пробегала бричка
И по имени Сестра
Протекала речка

Ежели забрезжило - слушай, голубок...

Вероника Долина

Ежели забрезжило - слушай, голубок,
Чего хочет женщина - того хочет бог.
Впроголодь да впроголодь - что за благодать,
Дай ты ей попробовать, отчего ж не дать?

Если уши раскинуть и в такт головою мотать
То мой кокер сумеет, как птица, по небу летать
Он поднимется в воздух задумчиво метров на сто
И в воздушном пространстве совьет небольшое гнездо
Нам не надо большого, мой кокер - он сам небольшой
Но с глазами Давида и нежной еврейской душой
Он отчаянно храбр, и доверчив, и в меру блохаст
Где укрыться еврею? Вот разве что на облаках

Есть фантастические игры
И жизнь, и смерть у них внутри.
Насквозь прокалывают иглы
Слова ``замри' и ``отомри'.
Чего ты ждешь, угрюмый идол
С упрямой складкою у рта?
Каких еще прикажешь игл,
А игр каких в мои лета?

Туда меня фантомы привели,
Где нет, не ищут женщины мужчин.
Привиделись озябшие Фили,
Где я ловлю попутную машину,
Чтоб через четверть, может быть, часа,
Московское припомнив сумасбродство,
Внутри себя услышать голоса
Филевского ночного пароходства.

И вот уже вхожу в такую реку,
Что самый дальний берег омывает,
Где человек прощает человеку
Любую боль, которая бывает.

Пускай река всему меня научит,
Пока плыву по этой самой глади,
Где человека человек не мучит,

И опять я звоню с трудом,
И мурашки бегут по коже.
Приезжай, навести мой дом,
Вот дома у нас непохожи.
Судный день не есть суицид.
Каждый палец тобой исколот.
А потом суета и стыд,
А потом суета и холод.

И приходит однажды ко мне человек,
И становится на пороге моем.
Я ему предлагаю еду и ночлег.
Он благодарит, но говорит,
Что не терпит нужды ни в чем.

И продолжает стоять в темноте,
И я предлагаю трубку ему.

Синие солдатики, красная картечь --
Идет война двенадцатого года,
Нам наши силы надобно беречь,
Раз на дворе такая непогода.

Мы не гуляем -- дождик за окном,
Все ждем, что переменится погода.
У нас полки и роты под огнем,

Мой Горацио, как ты горазд
Слушать пенье под звуки кифары.
Я уехала в свой Невинград.
Потушите, пожалуйста, фары.
Потушите, пожалуйста, свет,
Отраженный водой многократно.
Где была - там меня больше нет,
И едва ли я буду обратно.

Расскажи мне, милый, где болит,
Расскажи, не уводи глаза.
Видишь? -- На цепочке сердолик,
Каменная в жизни полоса.

Отстранись немного, отступи,
На меня, как прежде, погляди.
Сердце тихо дремлет на цепи,

Приходи, пожалуйста, пораньше,
Хоть бы и мело, и моросило.
Поведи меня в китайский ресторанчик -
Я хочу, чтоб все было красиво.
Полетим ни высоко, ни низко
По дороге этой по недлинной.
Ничего, что тут не Сан-Франциско -
Я крылечко знаю на Неглинной.

Ожидание - это чужое кино,
обещание чуда - не чудо.
Как в кино, забери меня, милый, в окно,
забери меня, милый, отсюда.

Сколько лет провела у стекла, у окна,
да теперь это больше не важно.
Забирай меня, если тебе я нужна,

Нас согревает радиатор,
Его мы любим, но тираним,
Ребёнок наш, как гладиатор,
Отважен, грязен и изранен.

Прощай, грибы, прощай, крыжовник,
Летящая по небу белка,
Прощай, колодец и коровник,

Что, выдумщица, что ты натворила,
К чему сама себя приговорила?
Ты родинку себе под сердцем выжгла --
А ничего хорошего не вышло.

Хоть жги себя, хоть режь -- ты не святая,
А выдумкой живешь, себя пытая.
Где родинка была, там будет ранка.

-- Как Ваша светлость поживает,
Как Ваша светлость почивает,
О чем она переживает,
Достаточно ли ей светло?

-- Ах, худо, друг мой, очень худо,
Мы все надеялись на чудо,
А чуда что--то нет покуда,

Как холодна моя рука!
Как неверна моя строка...
Давай условимся с тобою,
Что не расстанемся пока.

Как время мирное течёт!
Куда-то нас оно влечёт?
Давай условимся с тобою,

Я обиды рассовала по карманам,
И царапины, как кошка, зализала.
Я училась этим маленьким обманам,
Ничего тебе про это не сказала.
В сумку сунула еще две-три тревоги,
И за пазуху упрятала упреки,
Завязала в узелок свою досаду,
Ничего такого мне теперь не надо.

Когда б мы жили без затей,
Я нарожала бы детей
От всех, кого любила -
Всех видов и мастей.

И, гладя головы птенцов,
Я вспоминала б их отцов,
Одних - отцов семейства,

Кукольник, кукольник, чёрная душа
Что ты делаешь с бедною куклой?
Ведь она на тебя заглядится, не дыша
Ведь она на тебя заглядится, не дыша
Не успеет за стиркой и кухней
Кукольник, кукольник, серые глаза
Ты так смотришь, что голова кружится
Вот она и глядит, а глядеть ей нельзя

Мне другую ночь не спится.
Невесёлые дела!
То ли кошка, то ли птица,
То ли женщина была?

То она в огонь глядела,
То, забившись в уголок,
После плакала и пела

А природа на них смотрела
Сквозь утренние лучи.
Вот твой лук, вот твои стрелы --
А теперь, куда хочешь, мчи.

Знаю, в городе есть невеста,
Руки ее нежны.
Но я сегодня -- невесты вместо,

Когда б ещё не спел тот голос глуховатый,
Когда б ещё была та женщина жива,
Тогда бы я себе, ни в чём не виноватой,
Пропела б, наконец, негромкие слова:

Любите меня, пока я - жива,
Пока не остались только голос да слова.

Меня несёт на мельницу, меня несёт к запруде.
Я загляделась в воду на себя саму.
Я трогаю глаза свои, держу себя за руки -
Я долго на себя смотрю, чего-то не пойму.

Пускай, сводя меня с ума, мой мельник крутит колесо!
Мой Бог, откуда у меня такое грустное лицо?

Прощай, говорю себе, мемуаристика
Некого вспомнить – прошу извинить
Всё акробатика, всё эквилибристика
Если некому, некому позвонить
Но некому “здрасьте” Павел Григорьевич
Тут у меня новых стихов пяток
Нет, не на сборничек и не на подборочку
А лишь на заварочку да на кипяток

Ах, какой он славный - лапки, носик, уши.
Я сегодня манной каши не докушал.
И со мною странный случай приключился:
медвежонок манный из комков слепился.

Он чуть-чуть непрочен, глазки из смородин.
Но зато на прочих не похож уродин.
А чтоб был заметен труд мой не напрасный,

Мне что-то стало трудно дышать,
Что-то со мною нужно решать:
То ли это болезнь суеты,
То ли это боязнь высоты.
О, друзья мои, дышащие легко!
Почему вы всё время так далеко?
Если мог чей-то дом над землёй парить,
Почему моему это не повторить?

Мой самый трогательный стих
Во мне самой еще не стих,
Так пусть летит, твои сухие тронет губы.
Во мне любые пустяки
Переплавляются в стихи
Прозрачно--горькие, как сок грейпфрута Кубы.

Но ты, я знаю, не таков,

Когда услышу эхо той молвы,
Едва ли удержусь не разрыдаться.
Не то беда, что отвернетесь Вы,
А то беда, что мне не оправдаться.
И, все-таки, запомните, молю,
Хотя разлука сердце мне и гложет :
Никто не любит Вас, как я люблю,
Никто, как я, любить не может.

Муж может молчать как мышь
И пахнуть как можжевельник.
И слушать, как ты хамишь
С субботы по понедельник.
И пялиться в пустоту
С решительностью солдата,
А видеть тебя, но ту,
Какой ты была когда-то.

Самая ранняя из сохранившихся песен Вероники Долиной.

Мы бежали друг от друга.
Подымался полный месяц.
Но замкнулась лента круга -
Мы пришли на то же место.

Уходили мы горами,

Никуда отсюда не деться!
Время мчится как лихой всадник.
Я тоскую о тебе, детство,
Как тоскует о тебе всякий.
Вот иду той же аллеей
И сама с собою толкую.
Ни о чем я не сожалею,
Но тоскую, тоскую!

На мосту, где мы встречались,
Фонари едва качались.
Мы ходили по мосту,
Мы любили высоту!

Под мостом, где мы встречались,
Воды быстрые не мчались,
Не гудели корабли -

На мосту, где мы встречались,
Фонари едва качались.
Мы ходили по мосту,
Мы любили высоту!

Под мостом, где мы встречались,
Воды быстрые не мчались,
Не гудели корабли -

Поль Мориа, уймите скрипки. К чему нагрузки?
Его натруженные хрипы не по-французски
Пока строка как уголь жжется - пластинка трется
Пусть помолчит, побережется. Не то сорвется
Всадник утренний проскачет
Близкой боли не тая
Чья-то женщина заплачет
Вероятно, не твоя

Назови меня пани,
Поцелуй мне пальцы,
Так нигде больше,
Как было в Польше.
Вот как это было:
Я бы всё забыла,
Да не будет больше
Так, как было в Польше

Мы не дети Арбата
Мы не дети Арбата
Мы пришлись на другие года
Нас не пустят обратно
Нас не пустят обратно
Нас едва-то пустили сюда
От детей Бирюлёва
До детей Тропарёва

Не расти, дитя мое, что в том толку? -
Можешь малость самую - но и только.
- Я сегодня потерял синий мячик, -
На руках у матери плачет мальчик.
Долго ль будем нянчиться, радость наша,
Вырастешь - наплачется твоя мамаша.
Голова закружится беспричинно,
Тут и обнаружится - ты мужчина.

Когда душа моя от слов твоих остынет,
Я подойду к тебе и крикну не шутя:
-- Не тронь мою любовь, не тронь ее, бесстыдник,
Она еще дитя, она еще дитя!

Оставь мою любовь до времени свободной,
И дерзостью своей ты ей не прекословь.
Не тронь мою любовь, не тронь ее, негодный,

Я - неразменная монета,
А ты пустил меня по свету,
Как тень простого пятака.
А я - по праву неразменна,
И нахожусь я неизменно
В кармане пиджака.
Я - неразменная монета,
Тобой подобранная где-то,

Никакой в этом мире поэзии,
Никакой, в самом деле, мечты.
И подушечки пальцев порезаны,
И страницы скандально пусты.
Ну, помаешься, позаикаешься,
Ну, посетуешь ты на судьбу
Но не очень-то перепугаешься,
А покрепче закусишь губу.

Am Dm
Мне что-то стало трудно дышать.
E7
Что-то со мною нужно решать.
То ли это болезнь суеты,
Dm
То ли это боязнь высоты.
Am A7 Dm

Ничего не помню больше
Нет и не было покоя
Нет и не было покоя
Детство билось о края
Няня, что это такое?
Няня, что это такое?
“Детка, что ж это такое?
Это Сретенка твоя”

Меня несёт на мельницу, меня несёт к запруде. Я загляделась в воду на себя саму. Я трогаю глаза свои, держу себя за руки – Я долго на себя смотрю, чего-то не пойму. Пускай, сводя меня с ума, мой мельник крутит колесо! Мой Бог, откуда у меня такое грустное лицо? Я ненавижу зеркало – свое изображенье. Зачем мне знать, какая я на самом деле есть? Несёт мой ялик кверху дном – такое искаженье! – Видны с обратной стороны и разум мой, и честь! Я ненавижу зеркало – зачем оно обратно? Ведь я могу его намёк истолковать превратно. Ни слова не было пока – а я любви потребую, Как стала правая рука моей рукою левою… Я ненавижу зеркало – во что же это выльется? Я скоро стану забывать, какое у любви лицо. Такое отношение годами не меняется – Я скоро стану забывать, какое у меня лицо… Пускай, сводя меня с ума, мой мельник крутит колесо! Мой Бог, откуда у меня такое грустное лицо? 1976

О, женщина, летающая трудно!
Лицо твое светло, жилище скудно,
На улице темно, но многолюдно,
Ты смотришься в оконное стекло.

О, женщина, глядящая тоскливо!
Мужчина нехорош, дитя сопливо...
Часы на кухне тикают сонливо -

Судьбу свою пройдя до середины,
Берусь сказать немного наперёд:
Мы будем жить, мы будем невредимы,
Одна любовь нас дальше поведёт.

Ведь вот природа – царственный политик –
Всего превыше ставит естество,
Наука знает очень много гитик,

И снова упаду на дно конверта
Да так, как я не падала давно
Омерта, говорю себе, омерта
Омерта, итальянское кино
А немота поет нежней свирели
Мотивчик прихотливый, не любой
Утихли мои песни, присмирели
Да ты меня не слышишь -- бог с тобой

Ни христианин, ни католик –
Пошире держите карман –
Он просто российский историк,
Историк Натан Эйдельман.

Он грудью к столу приникает,
Глядит на бумаги хитро,
Чернила к себе придвигает,

Она одна, она не замужем
И снова, тридцать лет спустя,
Она оплакивает замысел,
Постанывает, как дитя.

Ее пьесы не окончены,
Поэмы не завершены.
Она сидит на подоконнике,

Вместо крикнуть: - Останься, останься, прошу!
Безнадежные стансы к тебе напишу.
И подумаю просто - что же тут выбирать?
Я на теплый твой остров не приду умирать.
Но в углы непокорного рта твоего
Дай, тебя поцелую - всего ничего.
Я сама ничего тут не значу,
Запою - и сейчас же заплачу.

От книги глаз не поднимаю
И до полночи не ложусь.
А.С.! Я вас не понимаю
И очень этого стыжусь.
Когда дешёвую гравюру
Мне на рожденье принесли -
А.С.! Я спрашиваю сдуру -
А.С.! При чём здесь Натали?

От твоего дома
До моего сада,
От твоего тома
До моего взгляда.

От моего чуда
До твоего чада,
От моего худа

От этих мальчиков с их окаянной смуглостью
Мне не спастись со всей моей премудростью.
У них прохладный лоб, во лбу горение...
Ну, сочини со мной стихотворение!

От этих мальчиков с загадочною внешностью
Такою веет непотраченною нежностью,
Когда они от слез, от полудетской робости

Я сижу и мучу строчку
Не выходит, к сожаленью
А хозяйка мочит бочку
Вероятно, для соленья
Столько фруктов - неприлично
Неприлично - не шучу
Непривычно, непривычно
С непривычки - не хочу

Вероника Долина

Отпусти меня, пожалуйста

Отпусти меня, пожалуйста, на море.
Отпусти меня хотя бы раз в году.
Я там камушков зелененьких намою.
Или ракушек целехоньких найду...

Памяти Хармса

Как канули во тьму все алеуты --
Так канули в дыму обериуты,
Как будто бы жило такое племя,
Но время их прошло, ушло их время.

Фасон широких шляп их выдал,

Как канули во тьму все алеуты,
Так канули в дыму обериуты.
Как будто бы жило такое племя,
Но время их прошло, ушло их время.

Фасон широких шляп их выдал.
Весь мир таких растяп не видел.
Их вывели во двор поодиночке,

Я развлечь вас постараюсь
Старомодной пасторалью,
От немецкой сказки в детской
Веет пылью и теплом.
Кто-то их опять читает
И страницы не считает,
И, незримы, братья Гриммы
Проплывают за стеклом.

Вдали истаял контур паруса, паруса, паруса,
Вдали истаял контур паруса, просторы пусты.
И наступает долгая пауза, пауза, пауза,
И наступает долгая пауза - готова ли ты?
Судьба трепещет за пазухой, трепещет за пазухой,
Судьба трепещет за пазухой, оплавив края.
А что там будет за паузой, что там за паузой,
А что там будет за паузой - готова ли я?

Я обиды рассовала по карманам
И царапины как кошка зализала.
Я училась этим маленьким обманам -
Ничего тебе про это не сказала.

В сумку сунула ещё две-три тревоги
И за пазуху упрятала упрёки.
Завязала в узелок свою досаду -

Не гаси меня, свечу!
Я ещё гореть хочу.
Я жива еще покуда.
Не гаси меня, свечу.

Не протягивай ладонь,
Мой дружок прекрасный.
Я пока храню огонь -

Не всё же мне девчонкой быть
Изменчивой и скверной!
Позвольте мне Вас полюбить,
Позвольте быть Вам верной!
Я знаю, как я поступлю, -
Толкуйте, как причуду :
Позвольте, я Вас полюблю,
Позвольте, я Вас полюблю,

И была на целом свете тишина,
И плыла по небу рыжая луна,
И зайчоночка волчиха родила,
И волчоночка зайчиха родила.

И зайчиха была верная жена,
И волчиха была честная жена,
Но зайчиха теперь мужу не нужна,

Назови меня ``пани'', поцелуй мне пальцы --
Так нигде больше, как было в Польше.
Вот как это было -- я бы все забыла!
Да не будет больше так, как было в Польше.

Помню все, забываю, но помню все,
Забываю, но помню все, не хочу забывать.

Помилуй, Боже, стариков,
Их головы и руки,
Мне слышен стук их башмаков
На мостовых разлуки.

Помилуй, Боже, стариков,
Их шавок, васек, мосек,
Пучок петрушки и морковь,

Не боюсь ни беды, ни покоя,
Ни тоскливого зимнего дня --
Но меня посетило такое,
Что всерьез испугало меня.

Я проснулась от этого крика,
Но покойно дышала семья...
-- Вероника, -- кричат, -- Вероника,

Поэт - у древа времени отросток
Несчастный, но заносчивый подросток
Обиженный, но гордый старичок
Коры кусок, и ветка, и сучок
Поэт - у древа времени садовник
Босой, как нищий, важный, как сановник
Носящий на груди свою беду
Просяший "подожди" свою звезду

О, женщина, летающая трудно!
Лицо твое светло, жилище скудно,
На улице темно, но многолюдно,
Ты смотришься в оконное стекло.

О, женщина, глядящая тоскливо!
Мужчина нехорош, дитя сопливо...
Часы на кухне тикают сонливо -

Пропади ты пропадом -
Говорю я шёпотом
В трубку телефонную,
Дочерна сожжённую
Силой того выдоха,
Где искало выхода
Сердце мое бывшее,
Без меня остывшее.

Птица-муха, птица-муха
Любит птицу-мотылька,
У ней сердце бьётся глухо,
Да ещё дрожит слегка.

Птица-божия коровка,
Разноцветные крыла, –
Та вчера легко и ловко

Пустеет дом,
пустеет сад,
И флигель спит, и флюгер,
Как-будто много лет назад
Тут кто-то жил, да умер.

А здесь любовь моя жила,
Жила - не выбирала.

Разве ради прогулки по лестнице
Ты приехал бы в город "К"?
Для тебя это бесполезица,
Бесполезица и тоска.
Ты найдёшь городок поформеннее,
Улетишь на исходе дня.
Но - попомнишь меня, покорную,
Переплавленную меня.

Разве ради прогулки по лестнице
Ты приехал тогда в город К.?
Для тебя это - бесполезица,
Бесполезица и тоска.
Ты найдешь городок поформенней,
Улетишь на исходе дня,
И попомнишь меня - покорную,
Переплавленную меня.

-- Ах, дочка, о чем ты плачешь,
За что ты платишь?

Ах, дочка,
Я в твои годочки
Уже с твоим отцом
Стояла под венцом.

Не все же мне девчонкой быть
Изменчивой и скверной!
Позвольте мне вас полюбить,
Позвольте быть вам верной.

Я знаю, как я поступлю,
Толкуйте как причуду.
Позвольте. я вас полюблю.

Жизнь была бы иной, не такою дрянной -
Кабы ближних своих от лукавства избавить.
Упаси тебя Боже лукавить со мной!
Упаси тебя Боже лукавить.

Я привыкла платить дорогою ценой,
Да такой, что тебе нипочём не измерить!
Помоги тебе Боже лукавить со мной...

Слова: В. Долина
Исп.: Вероника Долина
Не гаси меня, свечу,
Я ещё гореть хочу,
Я жива ещё покуда,
Не гаси меня, свечу.

Не протягивай ладонь,

Какие тут шутки, когда улетает семья?
Последствия жутки - об этом наслышана я.
Судьба не копейка! Мне попросту не повезло.
Я Серая Шейка. И мне перебили крыло.

Семья улетает. Прощайте, прощайте, семья!
Меня угнетает, что сестры сильнее, чем я.
"Взлетай, неумейка!" - мне это с небес донесло.

Много-много чего я люблю в разноцветной жизни московской:
Я люблю продавцов вино-водочных и болельщиков в Лужниках,
Но особенно я люблю иностранцев на Маяковской,
Когда их вспышки посверкивают в наших копях и рудниках.

Я люблю их на эскалаторе, когда они, на детей похожие,
Головами крутят бессовестно и бесстыдно, как птицы, галдят,
А мы для них ископаемые, угрюмые, серокожие,

Сколько среди людей ни живи -
Каждый царь или бог.
Но воспоминанье о старой любви
Всех застает врасплох.

И открывается пыльный том,
И ты не веришь глазам,
А там засушенный бледный бутон,

Смотрю кругом — какие рожи!
Встряхнусь — зато какие души...
Иду от мясника Сережи
До парикмахера Андрюши.

Один себе радеет, дабы
Мясные разгружались фуры.
Другого обожают бабы —

Смотрю кругом -- какие рожи!
Встряхнусь -- зато какие души!
Иду от мясника Сережи
До парикмахера Андрюши.

Один из них радеет, дабы
Мясные разгружались фуры.
Другого обожают бабы --

Была я - баба нежная,
А стала - баба снежная.
Стою ничьей женой,
Под горкой ледяной.

Была я - баба нежная,
А стала - баба снежная.
Вот и вся любовь, вот и нос - морковь,

Собраться - разобраться,
Убраться к январю.
Наивный пафос братства -
О чем и говорю.
И это тоже средство,
И сладок этот хрип,
Наивный пафос детства,
Чумной телеги скрип.

Сова, сова, седая голова,
Неси ты нам бубенчик.
Темна дорога и крива,
Уснул младенчик.

Сова, сова, седая голова,
На нас перо уронишь.
Темна дорога и крива,

Нет, советские сумасшедшие
Не похожи на остальных,
Пусть в учебники не вошедшие,
Сумасшедшее всех иных.

Так кошмарно они начитанны,
Так отталкивающе грустны -
Беззащитные подзащитные

Спаси его, разлука, спаси его, разлука,
Спаси его, разлука -- такая здесь морока.
Войди к нему без стука, прильни к нему без звука,
Возьми его за руку и уведи далеко.

Храни его, надежда, храни его, надежда,
Храни его, надежда -- всему первопричина.
Ведь он -- юнец мятежный, не робкий и не нежный,

Как Ваша Светлость поживает?
Как Ваша Светлость почивает?
О чем она переживает,
Достаточно ли ей светло?
- Ах, худо, друг мой, очень худо!
Мы все надеялись на чудо,
А чуда что-то нет покуда,
А чуда не произошло.

Картинка иль, может, отметинка
Отметинка на судьбе
Гляди-ка, ведь это же Сретенка
Висит у тебя на губе
Дело не в водоворотах
А опять во мне одной
Дело в Сретенских воротах
Что захлопнулись за мной

Так уж лучше бы зеркало треснуло,
То, настенное, в мутной пыли.
Из мирка захудалого, пресного
В номера интересной любви
Поспеши, поспеши, легкокрылая, –
Вот и лампы уже зажжены.
Легкокрылая бабочка милая
Без любви, без судьбы, без вины.

Помилуй, Боже, стариков,
Их головы и руки,
Мне слышен стук их башмаков
На мостовых разлуки.

Помилуй, Боже, стариков,
Их шавок, васек, мосек,
Пучок петрушки и морковь,

Сто женщин, сто младенцев есть во мне.
Оригинальное такое свойство
Родне моей внушает беспокойство -
Хотя какая разница родне?
Сто душ в душе ношу - что за житье -
Чтоб все они во мне перемежались,
Но все в какой-то миг перемешались
И приняли обличие мое.

Судьбу пытает кавалер,
В глаза глядит судьбе.
Он после долгого пути,
Ему не по себе:

-- Позволь стоять невдалеке,
Позволь тебе служить.
Чего ты кружишь надо мной,

Судьбу свою пройдя до середины,
Берусь сказать немного наперед --
Мы будем жить, мы будем невредимы,
Одна любовь нас дальше поведет.

Ведь вот -- природа, царственный политик,
Всего превыше ставит естество,
Наука знает очень много гитик,

в стиле ретро, в стиле диско -
Я любой к тебе примерю...
Сядь со мною близко-близко.
Я совсем тебе не верю!

Вот косынка кружевная
С золотистою каймою...
Сядь, поговори со мною.

Эта книга пропахла твоим табаком
И таким о тебе говорит языком:
"Не жалей ни о чем, дорогая!"
И не то, чтоб со мною был прежде знаком,
И не то, чтобы мною был прежде иском —
Так и жили, не предполагая...

Этой книги, которая ростом с вершок,

Такую печаль я ношу на груди,
Что надо тебе полюбить меня снова.
Я больше не буду дика и сурова,
Я буду как люди! Вся жизнь впереди.

Ее ль убаюкать, самой ли уснуть?
Такое не носят московские леди.
Такое, как камень с прожилками меди —

Там блеск рекламы в небесах
Там вечный праздник на часах
Там ананасы носят за щекой
Там в супермаркетах завал
Там Карл Маркс не ночевал
Спроси о нем, не скажут, кто такой
В Америку! В Америку! В Америку!
От новостей кружится голова

Тебя, как сломанную руку,
едва прижав к груди, несу.
Дневную дрожь – ночную муку,
поддерживая на весу.
Могла бы стать обыкновенной
сегодня же, в теченье дня!
Но и тогда в твоей Вселенной
не будет места для меня.

Теперь всё чаще хочется друзьям
Сказать: благодарю вас, дорогие,
За то, что вы со мной, когда другие
Рассеяны давно и там и сям.

Меня благословлявшие вчера
Сегодня не успели попрощаться.

Теперь почти что невидимка —
Еще слышна, но не видна уж...
Так девушка-простолюдинка
Хотела петь, да вышла замуж.
Она без музыки томится,
Хотя не знает струн и клавиш.
Всегда одна, всегда таится,
Поет в тени старинных кладбищ.

То призрачное, то прозрачное,
Катило отрочество дачное
Но где летали сны зелёные,
Торчат уголья раскалённые.

Давай делить моё землячество
На шутовство и на ребячество:
Бубенчик или колпачок,

И пытаясь в себе заглушить
Нарастающий гул камнепада,
Говорю себе: надобно жить
На краю этой трещины, надо.

Эти злые, кривые края
Прорывают, ты видишь, бумагу,
Это трещина, милый, моя,

Ты то мерещишься, то чудишься
Хотя я чуда не ищу
Когда-то ты совсем забудешься
Тогда-то я тебя прощу
Тебя, такого звонко-медного
Над теплой ямкой у плеча
И лихорадящего, бледного
Растаявшего как свеча

Ты то мерещишься, то чудишься,
хотя я чуда не ищу.
Когда-то ты совсем забудешься,
тогда-то я тебя прощу.
Тебя, такого звонко-медного,
над теплой ямкой у плеча
и лихорадящего, бледного,
растаявшего как свеча.

У маленькой любви
Коротенькие руки,
Коротенькие руки,
Огромные глаза,
В душе её поют
Неведомые звуки,
Ей вовсе не нужны
Земные голоса.

Уйди из-под этой крыши -
Ты вырос выше,
Ты вырос слишком -
Уйди же, слышишь!
А дом твой отходит к брату,
Ты в нем ничего не трогай,
Пойди своею дорогой
И забудь дорогу обратно.

Играйте все этюды Черни!
И никакой на свете скверне
На ваших пальцах - не бывать.
Все десять заняты этюдом,
На вид трудом, по сути - чудом,
Не будем это забывать!

А звук прелюдий Майкапара!

Усталость преодолевая,
Бреду домой, едва дыша.
Но тлеет точка болевая -
Её ещё зовут душа.
Сервиз домашний, запах чайный,
Такой знакомый и простой,
И взгляд, нечаянно печальный,
И детский профиль золотой.

Розовый палисандр, бархатная розетка
Фанни и Александр, бабка моя и дедка
Время обнажено, варево так клубится
Что не исключено - сможешь, сможешь влюбиться
Снег идет к небесам, ель озябла в охапке
Фанни и Александр, детки мои и бабки
Вертят веретено голубь и голубица
Будет, будет дано -сможешь, сможешь влюбиться

Усталость преодолевая,
Приду домой, едва дыша,
Но тлеет точка болевая,
Её ещё зовут душа.

Сервиз домашний, запах чайный,
Такой знакомый и простой,
И взгляд, нечаянно печальный,

Цыганка, цыганочка Аза
Жила тут и зиму и лето.
Теперь тут спортивная база,
Тяжело- и легкоатлеты.
Вон там пробегала в беседку,
Вот тут примеряла наряды.
Теперь тут площадка и сетка,
А также другие снаряды.

- Чертополохом поросли, - скажу тебе на ухо.
- Чертополохом поросли - сам чёрт теперь не брат.
Не верь, не бойся, не проси - так вот же вся наука.
Не верь, не бойся, не проси - всё будет в аккурат.

Родимый край не так уж плох - то облако, то тучка.
Сплошная ширь, куда ни глянь, простор -- куда ни кинь.
Полынь, полынь, чертополох - российская колючка.

Я хотела бы, знаешь ли, подарить тебе шарф
(Было время -- цепочку на шею дарила).
А шарф -- нечто вроде зелья из тайных трав,
Зелья, которое я никогда не варила.

Длинный, легкий, каких--то неслыханных нежных тонов,
Мною купленный где--то в проулках бездонного ГУМа,
Не проникая в тебя, не колебля твоих никаких основ,

Я хотела бы, знаешь ли, подарить тебе шарф.
Было время — цепочку на шею дарила...
А шарф — нечто вроде зелья из тайных трав,
Зелья, которое я никогда не варила...

Длинный, лёгкий, каких-то неслыханных нежных тонов,
Мною купленный где-то в проулках бездонного ГУМа,
Не проникая в тебя, не колебля твоих никаких основ,

Я хотела бы, знаешь ли, подарить тебе шарф
Было время – цепочку на шею дарила
А шарф – нечто вроде зелья из тайных трав
Зелья, которое я никогда не варила
Длинный, лёгкий, каких-то неслыханных нежных тонов
Мною купленный где-то в проулках бездонного ГУМа
Не проникая в тебя, не колебля твоих никаких основ
Он улёгся б у тебя на плечах, как пума

Я живy как живy,
Я пою как поется.
Может быть, я б могла
Жить еще как-нибyдь.
У меня твоего
Hичего не остается -
Hи на pyкy надеть,
Hи повесить на гpyдь.

Я живy кaк живy,
Я пoю кaк пoeтcя.
Мoжeт быть, я б мoглa
Жить eщe кaк-нибyдь.
У мeня твoeгo
Hичeгo нe ocтaeтcя -
Hи нa pyкy нaдeть,

Я звоню тебе из Невинграда
Сообщить, что я еще жива.
В Невинграде все, что сердцу надо
И невиноватость, и Нева,
И моя премьерная простуда,
И моей гримерной суета.
Мне никто не позвонит оттуда,
Если я не позвоню туда.

Я играла с огнём, не боялась огня.
Мне казалось, огонь не обидит меня.
Он и вправду не жёг мне протянутых рук.
Он горячий был друг, он неверный был друг!

Я играла с огнём вот в такую игру :
То ли он не умрёт, то ли я не умру.
Я глядела в огонь не жалеючи глаз.

Я обиды рассовала по карманам,
И царапины, как кошка, зализала.
Я училась этим маленьким обманам,
Ничего тебе про это не сказала.
В сумку сунула еще две--три тревоги,
И за пазуху упрятала упреки,
Завязала в узелок свою досаду,
Ничего такого мне теперь не надо.

Слова: В. Долина
Исп.: Вероника Долина

Я сама себе открыла,
Я сама себе шепчу:
Я вчера была бескрыла,
А сегодня полечу.

Я сама себя открыла...

Я сама себя открыла,
Я сама себе шепчу :
Я вчера была бескрыла,
А сегодня - полечу.

И над улочкой знакомой,

Я теряю тебя, теряю –
Я почти уже растеряла,
Я тираню тебя, тираню –
Позабудь своего тирана.

Вот бескровный и безмятежный
Островок плывёт Чистопрудный,
Заблудился мой колос нежный

Я хочу быть немецкой старушкой,
Юркой, сухонькой мышкой-норушкой,
Кофе с булочкой утречком ждут,
И билетик на Вагнера тут.

Я хочу быто французской старушкой,
Литераторшей, милою врушкой.
Пустоват, как обычно, "фриго",