Ian Bostridge все тексты (слова) песен, переводы, видео, клипы

Чужим пришёл сюда я, чужим ухожу.
Некогда май был усыпан цветами,
Девушка говорила о любви, мать – о чем-то другом.
Ныне мир туманен, дорога укутана снегом.
Мой путь не будет дневным и ясным.
Лишь ночь и сны укажут мне его.
Холодная луна укажет мне его.
По призрачно-синей дороге один я иду.

Вижу сон о весенних цветах, что растут на прогретом поле;
Вижу сон о зеленых лугах, что полны пеньем птиц спозаранку.
Петушиный крик на рассвете пробудил меня от грезы:
То ворон на крыше печальный. На улице холодно и темно…
Но кто же на стеклах узоры из листьев и трав весенних
Искусно нарисовал? Не смейтесь над этой мечтою:
Увидеть суровой зимою весенних полей цветы,
Ответной любви надежду, прелестной девы объятья,

Эти темные, хмурые тучи – что шаги через ясное небо.
Этот ветер в верхушках елей – что унылая песня странника,
Идущего бесчувственными ногами через яркую, пленительную жизнь
Одиноко и безучастно.
Что с того, если воздух так ласков! Что с того, если мир так светел!
Я не вижу его и мечтаю о штормах, бушевавших когда-то –
Когда не был я столь несчастен.

Мороз просыпал белый снег на мои волосы.
Я решил, что постарел и возрадовался.
Но снег растаял, и волосы вновь потемнели.
Я был расстроен вернувшейся молодостью:
Как далеко еще до вечного покоя!
От заката к рассвету много голов белеют.
Но верить этому нельзя,
И надо терпеливо идти по своему пути.

На мрачном темном дереве последний желтый лист.
Стою под мрачным деревом, смотрю на мою последнюю надежду:
Ветер играет с моим листом, лист дрожит на ветру, я дрожу вместе с ним.
Если лист упадет, полечу по ветрам, упаду с ним и я.
И погибну вместе с моей последней надеждой.

Лают собаки, звенят цепи; люди спят в своих кроватях,
Мечтают о несбыточном. Мечтают о хорошем, возрождают зло.
И с утра круг начинается снова… И к вечеру сны вернутся к началу…
Разбудите меня, собаки, в час дремоты!
Не давайте мне спать, гремящие цепи! Я порвал со своими мечтаньями.
Не хочу забываться обманами, не хочу единенья со спящими.

Люди идут вдоль широких дорог.
Путевые столбы указывают на деревни и города.
Не совершив никакого преступленья,
Почему я избегаю легких путей? Почему сторонюсь всех людей?
Почему иду через горы и снег? Иду без отдыха и усталости в одиночестве,
Пустынная тропа передо мной.
Единственный указатель направляет в страну,
Из которой никто не возвращался.

Дорога ведет к кладбищу. Здесь найду я приют.
Здесь утомленный путник обретет покой.
Неужели все комнаты заняты На этом постоялом дворе?
Ты отвергаешь меня, о, беспощадная гостиница?
Что ж, тогда в путь, и вперед, и вверх, и нет ходу назад…

Когда снег мне летит в лицо, не прячу лицо я вниз.
Если сердце горит в груди, я пою светло и смело.
Не слушай, что говорит тебе страх,
Не верь своим жалобам на судьбу, жалобы для дураков!
Смело в бой! Против ветра и снега!
Если Бог нам не в помощь на свете – сами мы боги себе.

Я видел три солнца на небе.
И долго, долго светили они.
Долго, долго не оставляли они меня.
Но нет, вы – не мои солнца!
Идите, ищите другую мишень для вашего обмана!
Пусть два солнца исчезнут…
Пусть упадет третье, настоящее,
И настанет тьма –

На ледяной околице босой старик на льду,
Качаясь и смотря в никуда, крутит шарманку.
Его блюдце пусто.
Никто не внимает ему, никто не смотрит на него, лишь изредка лают собаки.
Он не слышит их, он не слышит зимы, он не слышит себя…
Чудной музыкант! Не пойти ли мне с тобой?
Может быть, мой голос сольется с голосом твоей шарманки?

Застывшие слезы капают из моих глаз: я и не замечаю, что плачу…
Ах, слезы, мои слезы, вы замерзаете на лету, как осенняя роса…
Вы жжете мою грудь, будто растопить хотите всей зимы лед…

У ручья перед домом моей юности росла молодая липа;
В ее тени виделись сладкие грезы,
И вырезал я на коре нежные слова любви.
Отныне в радости и горе сердце мое стремится сюда.
И нынешней глубокой ночью, проезжая мимо, в темноте и печали,
Слышал я голос ветвей:
«Милый, приди ко мне! Здесь твой дом, здесь твой покой!..»
Холодные ветры влекли меня вдаль, шляпа падала с головы…

Ты бежала так быстро, о, светлая, неукротимая река!
Что ж ныне ты так тиха? Одевшись в ледяную белую одежду,
Лежишь бесчувственно и неподвижно.
Я пишу на льду острым камнем дорогое сердцу имя,
И день встречи, и час прощания.
И видится эта надпись во времени сломанном кольце.
Сердце мое! В этой реке вижу я сходство с тобой:
Ведь и у тебя под ледяным саваном

В глубокие горные ущелья манит меня обманчивый свет.
Вернуться оттуда не хочется мне. Привык я брести наугад:
Каждый путь куда-то ведет. Все наши радости и все печали –
Лишь прихоти блуждающих огоньков судьбы.
Высохшим горным руслом иду вниз к неведомой цели:
Каждая река стремится в море. Каждая душа стремится в небо.

Aus alten Maerchen winkt es
Hervor mit weisser Hand,
Da singt es und da klingt es
Von einem Zauberland:

Wo grosse Blumen schmachten
Im goldnen Abendlicht,
Und zaertlich sich betrachten

Die Rose, die Lilie, die Taube, die Sonne,
Die liebt’ ich einst alle in Liebeswonne.
Ich lieb’ sie nicht mehr, ich liebe alleine
Die Kleine, die Feine, die Reine, die Eine;
Sie selber, aller Liebe Bronne,
Ist Rose und Lilie und Taube und Sonne.

------------------------------------------------------------------------

Я хотел бы, чтоб чуткое сердце моё
Поселилось в лилее душистой,
Чтоб оттуда, мой маленький друг, о тебе
Зазвенел бы сонет серебристый,

Чтобы звуки дрожали и млели бы в нём,
Как дрожали и млели лобзанья, —
Те лобзанья, что ты мне стыдливо дала

O what can ail thee, knight-at-arms,
Alone and palely loitering?
The sedge has withered from the lake,
And no birds sing.

O what can ail thee, knight-at-arms,
So haggard and so woe-begone?
The squirrel’s granary is full,

COME, Sleep, and with thy sweet deceiving
Lock me in delight awhile;
Let some pleasing dreams beguile
All my fancies; that from thence
I may feel an influence 5
All my powers of care bereaving!

Though but a shadow, but a sliding,

Wenn ich in deine Augen seh’,
So schwindet all mein Leid und Weh;
Doch wenn ich küsse deinen Mund,
So werd’ ich ganz und gar gesund.

Wenn ich mich lehn’ an deine Brust,
Kommt’s über mich wie Himmelslust;
Doch wenn du sprichst: ich liebe dich!