Былина куётся, льется в формы железо, Добывается песня во внутренних шахтах, Нырнув с головою, стальные прутья разрезав, Вернётся с добычей измученный автор.
Он вроде тихо в углу, но внутри поворачивал глыбы, К стене от стены, днём или посреди ночи, Ты не видел тот мир откуда он только что прибыл, Поставив все точки и новую песню закончив.
Забираясь на буквы он слова громоздил на бумаге, И рычала гортань, как несущийся с ревом состав, Одинокие путники шли в его маленький лагерь, К небольшому костру, от дороги петлявшей устав.
Они уснут у огня, наблюдая лишь пламени танцы, На утро двинутся в путь, что опасен так и далёк. Забирая с собой набор звуков, волн и вибраций, И в ушах на повторе от костра цифровой уголёк. Bylina is forged, it is poured into forms of iron, Harvest Song inland mines, Having dived with head, cutting steel rods, Return with prey exhausted by the author.
He's kind of quiet in a corner, but turned inside boulders, To wall off the wall during the day or in the middle of the night, You have not seen the world from which he had just arrived, Putting all the points and finished a new song.
Climbing on the letters he piled words on paper, And growling throat, like a rushing roar composition, Lone travelers were in his little camp, To a small fire, the road winds through the charter.
They fall asleep by the fire, watching the flames dance only, In the morning, they will move in a way that is dangerous and far. Taking with him a set of sounds, waves and vibrations, And ears on repeat fire from a digital crayon.