Текст песни группа Кисс - I was made for lovving you
Исполнитель: группа Кисс
Название песни: I was made for lovving you
Дата добавления: 08.11.2016 | 02:32:03
Название песни: I was made for lovving you
Дата добавления: 08.11.2016 | 02:32:03
Просмотров: 12
0 чел. считают текст песни верным
0 чел. считают текст песни неверным
0 чел. считают текст песни верным
0 чел. считают текст песни неверным
Здесь расположен текст песни группа Кисс - I was made for lovving you, перевод и видео.
Берег священного Львиного острова, черные леса, подступившие к самому океану, как бы готовому затопить их.
Великий рев волн, пенными, внутри светящимися горами непрестанно идущих на остров и заливающих не только прибрежные отмели, на которых студенистыми кругами лежат морские звезды, испускающие таинственное сияние, и шуршат тысячи расползающихся крабов, не только береговые скалы, но и подножие тех пальм, что склонились, змеевидно изогнулись своими тонкими стволами с береговых обрывов.
Сырой и теплый ураган проносится от времени до времени с сугубой стремительностью, с несказанной силой, столь величаво и мощно, что к океану буйно катится из лесов гул не менее страшный и тяжкий, чем гул самого океана: тогда пальмы, мотавшиеся из стороны в сторону, подобно живым существам, мучимым беспокойной дремотой, вдруг низко склоняются под напором домчавшейся до берега бури, все разом падают долу, и с верхушек их с шумом сыплются мириады мертвых листьев, а в воздухе веет пряными благовониями, принесенными из глубины острова, из заповедных недр лесных.
Тучи, угрюмые и грузные, как в ночи Потопа, все ниже спускаются над океаном. Но в безграничном пространстве между ними и водной хлябью есть некое подобие света: океан до сокровенных глубин насыщен сокровенным пламенем неисчислимых жизней.
Валы океана, с огненно-кипящими гривами, в реве и в гуле бегущие к берегу, вспыхивают, перед тем как рушиться, столь ярко, что озаряют зеленым отблеском человека, стоящего в лесу над берегом.
Человек этот бос, с обрезанными волосами, с обнаженным правым плечом, в рубище отшельника.
Он мал, как дитя, среди окружающего его величия, и не ужас ли мелькнул в его изможденном лице при блеске и грохоте разрушившегося вала?
Твердо и звучно, преодолевая и этот грохот, и слитный гул лесов и урагана, возглашает он:
- Слава Возвышенному, Святому, Всепросветленному, Победившему Желание!
Вихрем несутся вместе с ураганом, в черной лесной тьме, мириады как бы огненных глаз. И восторженно звучит голос человека, стоящего на берегу:
- Тщетно, Мара! Тщетно, Тысячеглазый, искушаешь ты, проносясь над землей животворящими ураганами и ливнями, тучным и уже вновь благовонным тлением могил, рождающих новую жизнь из гнили и праха! Отступись, Мара! Как дождевая капля с тугого листа лотоса, скатывается с меня Желание!
Но победно, в ливне сыплющихся листьев, мчится вихрь несметных огненных глаз, озаряя под черным лесным навесом как бы исполинское изваяние: сидящего на земле, главой своей возвышающегося до самых верхушек пальм. Ноги его скрещены.
От шеи до чресл увит он серыми кольцами змея, раздувшего свое розовое горло, простершего свою плоскую, косоглазую голову над его главой.
Невзирая на безмерную тяжесть змеиных колец, сидящий свободен и статен, величав и прям.
Божественный нарост, острый бугор на его темени. Черно-синие, курчавые, но короткие волосы - как синева в хвосте павлина. Красный лик царственно спокоен. Взгляд блестящ, подобен самоцвету.
И страшный голос его, голос, звучащий без напряжения, по силе подобный грому, величаво катится из глубины лесов к человеку, стоящему на берегу:
- Истинно, истинно говорю тебе, ученик: снова и снова отречешься ты от меня ради Мары, ради сладкого обмана смертной жизни, в эту ночь земной весны.
Париж. 1921
Dark stormy night at the end of the rainy months, darkness, hurricane and rain.
The shore of the sacred Lion Island, black forests, rising to the ocean itself, as if ready to flood them.
The great roar of waves, frothy, inside the luminous mountains of continually reaching the island and pouring not only coastal shallows, on which gelatinous circles lie starfish, emitting a mysterious shine, and rustling thousands of crabs crawling, not only coastal cliffs, but also the foot of those palm trees that they bent, snakelike, and arched their thin trunks from the coastal cliffs.
A wet and warm hurricane rushes from time to time with extraordinary swiftness, with ineffable power, so stately and powerful that the hum of the ocean itself is violently rolling out of the forest to the ocean: like living creatures, tormented by restless drowsiness, suddenly leaning low under the pressure of a storm to the shore, everyone falls down all at once, and from their tops myriads of dead leaves are streamed with noise, and in the air it breathes spicy incense brought from the depths of the island from reserves x subsoil forest.
The clouds, gloomy and heavy, as in the nights of the Flood, descend lower and lower over the ocean. But in the infinite space between them and the watery abyss there is some semblance of light: the ocean to the inmost depths is saturated with the innermost flame of innumerable lives.
The shafts of the ocean, with fiery-boiling manes, running toward the shore in a roar and in a roar, flare up before collapsing, so brightly that they illuminate with a green glow a man standing in the forest above the shore.
This man is barefoot, with cropped hair, with a bare right shoulder, in a hermit's rags.
He is small, like a child among the surrounding grandeur, and didn’t horror flicker in his emaciated face with the glitter and roar of a collapsed shaft?
Firmly and sonorously, overcoming this roar, and the continuous roar of the forests and the hurricane, he declares:
- Glory to the Sublime, Holy, All-Enlightened, Victorious Desire!
A whirlwind rushing along with a hurricane, in the black forest darkness, myriads of fiery eyes. And enthusiastically sounds the voice of a man standing on the shore:
- In vain, Mara! In vain, Thousand-eyed, you tempt, sweeping over the earth by life-giving hurricanes and downpours, fat and already again with fragrant decay of graves that give birth to a new life from rot and dust! Give up, Mara! Like a raindrop from a tight lotus leaf, Desire rolls off of me!
But triumphantly, in the shower of flowing leaves, a whirlwind of countless eyes of fire rushes, illuminating a gigantic statue under a black forest shed: sitting on the ground, heading its own, towering to the very tops of the palm trees. His legs are crossed.
From the neck to the loins he is twined by gray rings of a snake, which has inflated its pink throat, having stretched its flat, cross-eyed head over its head.
Despite the immense gravity of the serpentine rings, the seated is free and stately, stately and straight.
A divine growth, a sharp knot on his crown. Black and blue, curly, but short hair - like blue in the tail of the peacock. Red face regal calm. The look is brilliant, like a gem.
And the terrible voice of it, a voice sounding without tension, like thunder in power, majestically rolls from the depths of the forest to a man standing on the shore:
“Truly, truly, I say to you, disciple: you will deny me again and again for the sake of Mary, for the sake of the sweet deception of mortal life, on this night of the earthly spring.”
Paris. 1921
Скачать
О чем песня группа Кисс - I was made for lovving you?
