мажу щёки кровью своей неспелой. провонялись волосы табаком. о тебе, родной, я ещё не спела - лечат горло водка и молоко. а где раньше пальцы твои гуляли, там терновник корни свои пустил. больно колет. мучаюсь, в одеяле третьи сутки корчусь клубком без сил. на полу рассыпан бордовый бисер. и в груди, как будто всё распахал чей-то очень мощный огромный миксер, что теперь наружу вся требуха. и в глаза как будто швырнули перца. даже взгляд из зеркала стал чужим. и теперь наивное, злое сердце так упрямо просит в себя ножи. очень тянет плотно задёрнуть шторы и не знать, когда уже новый день. этот мир чужой /без тебя который/ вызывает панику и мигрень, истерию, рвоту, тахикардию. пульс за двести скачет в моих висках. и слезу огромную, крокодилью, как из тряпки, давит из глаз тоска. ты не сбылся. боже, какая глупость/околесица/казус/собачий бред. я тебя прощаю и крашу губы в нелюбимый твой чёрный-чёрный цвет. я раскрою вены и память выну. и воткну по самую рукоять ей отвёртку в очень худую спину, чтобы тварь живучая СДОХЛА, БЛЯТЬ!