- 42
Все то, о чем ты думаешь...
Все, о чем мечтаешь...
Рассыпалось вдруг в прах,
растеряно,
продано.
Ничего.
Пустота.
- 90. 2.0
Плевок в промасленной луже,
палатка с вином на перроне,-
все как в 90-е, друже,
сосед твой все так же в ОМОНе,
все та же хрущевка с подъездом,
где первый укол был сделан,
а на асфальте скабрезно
"ХУЙ" - снова написано мелом.
- А.
Ты так красива, будто Небо
Вдруг породнилось с Океаном,
Из-под ресниц, посеребренных снегом,
Ты смотришь на меня так ласково и странно.
Пронзен как бабочка я этими глазами,
Мое лицо становится белее мела,-
И обливаюсь я кровавыми слезами,
Вдыхая воздух, выдыхая серу.
- Боярка
Улица. Ночь. Аптека. Боярышник.
В урну блюет интеллигентная барышня,
кодовым щелкнул сонный подъезд,
в "девяточке" крутится Шуфыч и Лепс.
Работяги затягиваются, пыхают злопыхатели,
под бюргерскими тушами уже поскрипывают кровати,
за красный блейзер под водку
в рот берет ПТУшная кокотка.
- В Париже не дамы, не франты...
В Париже не дамы, не франты -
Арабы и теракты,
Жизни людские прерваны
Как половые акты,
А здесь поквартирно скармливают
Телевизионный скам,
Но я не Шарли Эбдо,
И я не Боко Харам!
- Дали
Что есть Смерть?
Пустота? Или мягкий кружащийся снег?
И твой след,
будто выдавлен в нем грузом лет...
Разве нет?
Разве может исчезнуть во мраке тот свет,
тонкой нитью натянутый меж поражений, побед...
Этот бред
- Как начиналось всё невинно...
Как начиналось всё невинно
И как закончилось аналом
Вещают нам сквозь зелень скуки
Cтихи любого маргинала.
О революции и буре
Ваяет креативщик строки,
И о говне так гениально пишет
Великий падальщик Сорокин.
- Мересьев
Город поджег Нерон,
Ебаный пироманьяк!
И не понятно кто
Сделает следующий шаг.
Мересьев по лесу полз,
Плакал и жрал ежей.
Кризис Карибский - разве не повод
Старых собрать друзей?!
- Мы ебались на съемной хате...
Мы ебались на съемной хате,
ты была в бирюзовом платье,
вечер тихо насвистывал стансы,
на любовь у нас были шансы.
За окном колыхались ветки,
кот мяукал на лестничной клетке,
я курил без фильтра "Житан",
жизнь, казалось, не зря прожита...
- Мясо
Влажный, горячий, сочащийся кровью
Кусок аппетитный безудержной страсти –
Можно назвать это просто любовью,
Или какой-то ее малой частью.
Вот ты ползешь, обдирая колени,
Теряя глаза и пальцы, и зубы,
И грязной свиньей в мутной луже мучений
Ты, хрюкая, ищешь жемчужины трупов.
- Немертвый
Он окончательно безумен,
Его шаги сплетутся в скрипы,
И ветер с моря расстилает
Пред ним кишечник дохлой рыбы.
Он надевает жуткий галстук
И разговаривает с тенью,
Его открытые ладони
- Поэзия
Я беру Поэзию за клитор…
А за что ещё Поэзию мне брать?
В уголках её больного рта раскрытого
Злой слюной повисла Благодать.
Я Поэзии на горло наступаю,
Глядя в её детские глазёнки,
И она покорно подыхает,
Черви по ней ползают в потёмках.
- Тобой одной я переполнен и разбит...
Тобой одной я переполнен и разбит,
Ведь мое сердце – это лишь уродливая ваза,
И в тишине так гулко и таинственно звучит,
Как на пол падают мои два налитые кровью глаза.
Я восхищен и сломлен, и распят,
Когда дышу одной тобою,
И, кажется, любовью брежу я,
Хоть и не знаю, что это такое…
- Шило
Объявши пол с жемчужным вздохом,
ты умирал. Всем было похуй,
лишь слышался унылый вой
чужой мечты, накрывшейся хуями,
горели люстры с фонарями,
и люди были так несчастливы с собой.
Приняв от Смерти в дар беспечность,
ты разлагался в Бесконечность