Александр Дольский все тексты (слова) песен, переводы, видео, клипы

Ах, как хочется в синий лес,
Ах, как хочется в черный бор,
Но мой транспорт сломался весь -
Я сижу и листаю альбом.
Вот Синьяка оранжевый мыс,
Вот поля и дороги Овера.
Вдруг мелькает счастливая мысль -
Не собрать ли мне старое вело?

Полутени, блики, блики,
словно мир потусторонний.
Это солнца дар великий,
блестки из его короны.
Не назойливо, не липко,
моментально, быстротечно
изменяют блики, блики
все, что временно и вечно.

Сегодня, или никогда!
Настал последний вечер,
ах, князь, кончайте речи,
закройте шторы, господа,
поставьте ярче свечи.

Забудем в этой тишине
доносы и обиды,

Жизнь замшела - висит паутина в углах;
И ни света, ни воздуха - душно и серо.
И, в засиженных мухами старых делах
Мы погрязли, забыв про надежду и веру!

Не пробиться ни вниз, ни наверх, - никуда:
Слово смелое - глохнет, мельчают прозренья!
Быть талантливым - страшно, а честным - беда!

Вот и малина уже отошла,
ясно, прохладно днем,
небо ночное - огромный дуршлаг,
свет задырявлен дном.

Так и сидеть бы всею жизнь в тепле,
пить чай с толкователем снов,
но много печали на этой земле,

Аленушка, Аленушка, Em С
Алена сероглазая, С Am H7
Ты сказку мне, Аленушка, H7 Em С
Рассказывай, рассказывай. С Am H7
Одним движением ресниц H7 E7 Am
Расскажет мне Алена Am D7 G
О стаях перелетных птиц G Am Em
Под небом побеленным. Em С Em

Когда ты ударишь ребенка во злобе
поспешной нелегкой рукой,
твой Ангел забьется в тоске и ознобе,
теряя твой светлый покой.

Когда испытаешь измену на друге,
отдавшем сердце тебе,
твой Ангел замрет, холодея в испуге,

Я уходил не в день погожий,
Не в дождь ушел и не в метель,
Не так давно ушел, но все же
Нашел я нынче свой апрель.
И написал: "Ты знаешь, мама,
Здесь крайний север, край суров,
И мой апрель такой упрямый -
Не тает он от теплых слов..."

Аргентина...
Где глаза черны, как угли,
Зубы белы, щеки смуглы,
Попугаи, змеи, джунгли,
Затонувшие суда.

Аргентина...
Где коралловые рифы,

Как время устроено странно,
когда хорошо нам бывает,
то время спешит постоянно.
Ах, как это редко бывает.

Свои дела и заботы
вдруг кто-то для нас забывает,
и дарит нам время тот кто-то.

По дорогам бродил музыкант,
Был он юн, синеглаз и хорош...
Свой веселый и добрый талант
людям он раздавал ни за грош.
Если он играл в миноре,
все печалились, и вскоре
птицы все замолкали в лесах,
люди все промокали в слезах.

Однажды я в детстве из дома ушел,
на поезд я влез, как на небо...
Весь город искал меня, но не нашел.
С тех пор я в том городе не был.
Я помню, как вдруг загудел паровоз,
поехали мы, полетели.
Я видел поля и задумчивых коз,
озера, березы и ели.

Дороги, столбов телеграфных кресты,
и холод и затхлость гостиниц,
и бездорожье российской версты,
и черствый буфетный гостинец,
и высокомерье столичных чинуш,
и провинциальное хамство,
и сплетни, и слухи и честную чушь
терпи с благородным упрямством.

О жизнь моя, как ты мгновенна,
и как горчит твое вино!
Так будь же все благословенно,
что было в суете дано.
Благословляю каждый злак,
и сон, и раннюю дорогу,
благословляю боль и мрак
за то, что научили Богу,

БЫЛА ВОЙНА

Была война. Один солдат
был ловок и умен.
Он души выбивал из тел,
на чем и стал богат.
Ему платил другой злодей,
что с тех налоги брал,

Были времена, ох, было времечко,
(где вы, кудри мягкие, как лен?)
мы года щелкали, словно семечки,
и гуляли ночи напролет.
Пролетели буйные, несмелые,
наши непутевые года,
ох, девчонки, что вы с нами делали,
что мы с вами делали тогда...

В краю, где и кармин рябин
Из почвы кровь мою впитал,
И в маках мой гемоглобин,
И за рекой, где краснотал,

В краю психических лекал,
Где нет прямых и луч в изгиб,
Где звёзд полуночный накал

Однажды сказал Робеспьеру Марат:
-Мы руки в крови замарали, 
француза француз убивает, как брат, 
в пылу якобинской морали. 

-Ты знаешь, Марат,- Робеспьер говорит, - 
мы просто как малые дети, 
в России такое еще предстоит, 

Ах, как хочется в синий лес,
ах, как хочется в черный бор,
но мой транспорт сломался весь-
я сижу и листаю альбом.
Вот Синьяка оранжевый мыс,
вот поля и дороги Оверна.
Вдруг приходит счастливая мысль -
не собрать ли мне старое вело?

Em F#7
Ах как хочется в синий лес,
H7 Em
Ах как хочется в черный бор,
C Am6
Но мой транспорт сломался весь -
H7 Em
Я сижу и листаю альбом.

Проедешь Обводный, и Питер
начнется в окошке вагона,
он справа, когда подлетаешь с востока -
взгляни на него с самолета.
Он вечно в дыму, и на севере -
грязного, сизого тона.
Представь - среди женщин, детей
и чиновников ждет тебя кто-то.

Раздвигаю я ветви взглядов,
и слова, как листва шуршат.
Я туда, где мне будут рады,
но встречать меня не спешат,
и не ставят на стол закуски,
и нельют ги вина, ни речей,
а встречают там безыскусно,
словно ранней весной грачей.

Там, где надо и не надо
ходят черти знает кто.
Ловят души, роют клады,
могут своровать пальто.
Все, что могут сделать руки
и придумать голова -
все воруют - мысли, брюки
и хорошие слова.

Поздняя осень, пожухла трава,
ветер качает уснувшие ветлы.
памятью легкой полна голова,
сердце наполнилось юностью светлой.

Чистые классы пусты и тихи,
странствует солнечный зайчик по карте.
белые с досок не стерты стихи,

ВОСПОМИНАНИЕ ОБ УТОПИСТАХ
При Сталине, при Молотове — так
Мы говорим, воюя с этим веком;
и вот истории невежественный знак
становится и символом и вехой.
При Джугашвили или при Петре,
при Брежневе, Хрущеве, Иоанне...
И кажется — столетья на дворе,

Давай забудем навсегда,
что время есть на свете,
что есть минуты, дни, года,
и старики, и дети.
Пусть нелегко, ох, нелегко
вообразить такое,
зато оставим далеко
мы время непокоя.

Все в порядке, все нормально,
если в сердце перебои,
и опять пусты карманы,
и ни с кем не делишь боли.
Все чудесно, все в порядке,
если карта снова бита...
Кто добился жизни сладкой,
тот живет без аппетита.

Пришли снега и холода,
Пожухли травы.
Ну, что ж, прощайте навсегда,
Но Вы не правы.
Пусть Вы алмаз, пусть изумруд -
Для вас оправу
Придумать - безнадёжный труд,
И Вы не правы, не правы, не правы...

Алкоголик старый Слава
Не боялся ни шиша,
Не валялся он в канаве
С самогона и "ерша".
Он гулял интеллигентно
С перегаром из души,
И ему индифферентно
Улыбались алкаши.

Малиновки пели,
и синие ели
кружились, летели в глазах.
Но вот уже метели,
а Вы не сумели,
да что там, не смели сказать.

Говорите, говорите, я молчу...

ГОВОРИТЕ, Я МОЛЧУ

Малиновки пели, и синие ели
кружились, летели в глазах.
Но вот уже метели, а Вы не сумели,
да что там, не смели сказать.

Говорите, говорите, я молчу...

Не люблю я величавых гор,
горы у людей воруют небо.
Я люблю свободу и простор,
и поля, беременые хлебом.

Жадный взгляд не терпит пустоты,
на равнинах жить неинтересно,
и неодолимость высоты

ГОСПОДА ОФИЦЕРЫ

Александр Дольский

Все идешь и идешь,
И сжигаешь мосты.
Правда где, а где ложь,
Слава где, а где стыд?

Летний вечер от пригорка
малахитом стелет тень,
земляникой сладко-горькой
на губах растаял день.
Я живу - в росе колени,
удивляясь каждый час
чудесам и откровеньям,
в государстве Синих Глаз.

Музыка: А. Дольский
Слова: А. Дольского в переводе стихов Р. Бернса

C F C
В красавицу Мэри всем сердцем влюблен
D7 G
К отцу с этой вестью направился Джон:
C C7 F Fm

Осталось несколько шагов,
чтоб нам из наших одиночеств
шагнуть в миры иных пророчеств
и стать умней своих врагов.
Осталось несколько слогов,
произнесенных тихо очень,
чтоб языков не помнить прочих
красивых, умных языков.

Две женщины: одна стройна и величава,
другая - утонченна и смугла,
явились мне без зова для начала,
расстроив мои мысли и дела.
Какой прекрасный случай и печальный,
я недостоин ни одной их них,
их чистоты высокой изначальной,
но я люблю, и сразу их двоих.

Мы встретились в таком просторе,
в таком безмолвии небес,
что было чудом из чудес
пересеченье траекторий.

Быть может, мы в совместный путь
могли с тобой пуститься вскоре --
в чем состояла цель и суть

Андрей рисовал на листочке
Колесики, стрелочки, точки.
Над домом - каляки-маляки,
В колясках - маляки-ребяки.
В больницах болели боляки,
Клонили калину каляки,
Манили в малину маляки,
И рвали рябину ребяки.

Пришли дожди и холода,
пожухли травы.
Ну что ж, прощайте навсегда,
но Вы не правы,..
Пусть Вы алмаз, пусть изумруд -
для Вас оправу
придумать - безнадежный труд,
и Вы не правы...

Святославу Фёдорову

Есть порой у нас забота -
отводить навет и ложь,
если стоишь ты чего-то,
без врагов не проживёшь.
Различать врагов несложно,
так на свете повелось -

Из двух частей мы состоим
Неравных в весе и значении:
Из тела, духа, а мучение
Дано в противоборстве им.

Несчастий наших в том причина,
Что дух стремится ввысь, вперед,
Телесное, наоборот,

Если женщина входит в твой дом,
потеснись, уступи ей просторы,
где болезни, чая, разговоры,
споры, слезы - своим чередом,
если женщина входит в твой дом.
Приготовь свое сердце к трудам,
если ты удостоился чести -
быть хоть сколько-то рядом и вместе,

Окрепнув на молоке матерей,
труды отцовские переварив,
спешат позабыть о них поскорей
юные дикари.
Какая помощь? Простого письма
месяцы, годы ждешь...
выбьет слезы, сведет с ума
жестокая молодежь

В сердце пестуется завязь
злого духа существа,
что имеет имя Зависть
и имеет все права
и на гордых, и на подлых,
на любой серьезный чин,
что умеет сунуть в поддых
и доводит до кончин.

ЗВУКИ И КРАСКИ

Кроны так ярки на фоне круч
тональность Синьяка и Моцарта ключ.
Сотворил пейзажи Бог, но порой они не ах,
что творец решить не смог, за него сумел Ван Гог,
и озвучить те картины и леса и равнины,
снег и сумерки в горах смог нечаянно Бах.

1.
Здравствуй, Польша! Сколько лет я мечтал об этой встрече...
И небес неяркий свет, и костелов старых свечи
будят память крови древней, и всплывают лица,
речи, жесты, платья, кружева манишек...
Вишневецкий-князь в седло татарское садится
и, усы расправив, в юный лоб целует Мнишка.
Впереди поход, и ссоры и раздоры позабыты,

Дожди забренчали сонаты
по клавишам мокнущих дней,
и труб водосточных стаккато
органных тонов не бедней.
Я вот уже многие годы
от каждого ноября
жду этой дождливой погоды.
Все жду я, все жду я, а зря...

Дожди забренчали сонаты
По клавишам мокнущих дней,
И труб водосточных стакатто
Органных тонов не бедней.
Я вот уже многие годы
От каждого ноября
Жду этой дождливой погоды,
Все жду я, все жду я, а зря.

О, пьяница!
Твое лицо и не красиво и не вечно.
Оно подарено отцом,
Вино произвело увечье.
В нем ни ума, ни силы нет,
И нет порывов вдохновенных,
Не вздумай множить свой портрет,
Производя неполноценных.

Эти шестеро мужчин из Индостана,
с жаждой знания святой и неустанной,
изучать Слона явились утром рано,
но смотрели на него немного странно,
озирая всё от неба до травы,
так как были все незрячие, увы.

Первый сэр шагнул так близко, что о ляжку

Мне звезда упала на ладошку.
Я ее спросил - Откуда ты?
- Дайте мне передохнуть немножко,
Я с такой летела высоты.

А потом добавила, сверкая,
Словно колокольчик прозвенел:
- Не смотрите, что невелика я...

Я жил однажды на Земле,
а ты на небе светлом,
я все людей искал во мгле,
а ты общалась с ветром,
меня прельщали игры, стих,
на тверди власть сменялась,
я удивлялся и грустил,
а ты всегда смеялась.

Итак, игра...
Не упрощая, не унижая жизни суть,
мы можем правила чуть-чуть
домыслить, промахи прощая.
Не сразу дорастаем мы
до роли трудной и понятной,
к которой тянутся невнятно
сердца любые и умы.

Как время устроено странно...
Когда хорошо нам бывает,
То время спешит постоянно.
Ах, как это редко бывает...
Бывает, бывает, бывает...
Свои дела и заботы
Вдруг кто-то для нас забывает
И дарит нам время тот кто-то.

Как мало нам дает любовь!..
Её добыча - обладанье,
её безумства - оправданье
житейской глупости любой.
Её богатство - лишь частица
сокровищ наших и вериг.
И только горе может длиться,
а наслажденью время - миг.

Как мы трудно умнеем и долго,
принимая то тех, то иных
за глашатаев нашей вины,
за певцов искупленья и долга.
Как печальна их участь порой
как им наша вредна просвещенность -
в жизни таинства их посвященность
предстает несерьезной игрой.

Жак Превер

Как нарисовать птицу

Сперва нарисуйте клетку
с настежь открытой дверцей,
затем нарисуйте что-нибудь
красивое и простое,

С нечетким чувством бытия
и с ощущением проклятья
живу в державе пития,
где по канавам стынут братья.

Где дочери моих друзей -
коммуносветские плутовки
гостей богатых мангазей -

Нет в мире высшего блаженства,
Чем осознание пути,
Когда, достигнув совершенства,
Ты всё же вынужден уйти,
Когда и сердцем и мышленьем
Приемлешь равно мрак и свет,
Когда легчают сожаленья
О пустоте минувших лет.

Иду по проспекту в дырявых галошах,
Голодный, как волк, и уставший, как лошадь.
Эйнштейн и Спиноза меня доканали,
Сейчас бы понюхать картошки на сале.
Пальтишко мое на рыбьем меху,
Перчатки мои на змеином пуху.
Стипешку отдал за долги я в два дня,
Кто же сегодня накормит меня?

Когда тебе опять и пусто и печально,
В глазах покоя нет, а в мыслях - высоты,
Ты вспомни, что в тебе нет боли изначально,
А только - трение мечты и суеты.

И если слезы есть - старайся в одиночку
Их выплакать сперва, и к людям не спеши.
И мужество не в том, чтобы поставить точку,

Когда тебе опять и пусто и печально,
в глазах покоя нет, а в мыслях высоты,
ты вспомни, что в тебе нет боли изначально,
а только трение мечты и суеты.
И если слезы есть - старайся в одиночку
их выплакать сперва, и к людям не спеши.
И мужество не в том, чтобы поставить точку,
а чтобы претерпеть рождение души.

Когда я приеду в Москву
из невских любимых туманов,
в московских дымов синеву
войду где-то возле Басманной.

И чтоб приноровить свой шаг
к потоку, шагаю я с краю:
в Москве никогда не спешат,

Ты задавал ли Творцу вопрос -
в чем перед ним виноват,
шумливый рокер с помойкой волос,
мой меньший, заблудший брат?
Если ты умен и король,
и клево давишь на гриф -
любое слово твое - пароль,
а мощи и задница - миф.

От прощанья до прощанья
возвращение одно,
частых писем обещанья,
позабытые давно.
Мы играем, словно дети,
в провожанье вновь и вновь...
Разделилось все на свете
на любовь и нелюбовь.

ЛАДОНИ НА ГЛАЗАХ

Я суетился, глупо жил, спешил в тоске и жажде,
вдруг кто-то руки положил мне на глаза однажды.
Прохладное от глаз к вискам я чувствую касанье -
узнать кого-то по рукам немое приказанье.

И я задумался на миг, качаясь как в вагоне, -

Контуры чисты, блики не густы,
крыши и мосты, арки…
Сонны берега, призрачна река,
замерли пока парки.
Тихо проплыло тяжкое крыло,
светлое чело или
в выси ветровой мальчик над Невой,
ангел вестовой на шпиле.

Удивительный вальс мне сыграл Ленинград
Без рояля и скрипок, без нот и без слов.
Удивительный вальс танцевал Летний сад,
Удивительный вальс из осенних балов.

Припев: Вальс всегда на вы, вальс речной волны,
Вальс мостов Невы, дальних стран.
Вальс растерянный, вальс расстрелянный,

Я долго внимательно слушал, и от вранья еле жив.
Смертельно опасной кривды скопилось невпроворот
Но лгуны иногда, опомнясь, кричат, мол, "довольно лжи!"
Попробуй, скажи ми правду- и тебе затыкают рот.

Лгут родители детям, дети родителям лгут.
Женам - мужья, а друга легко облапошит друг.
В лицо начальника преданно смотрит наглец и плут.

Я живу в Петербурге на улице Снов,
где летят мои годы, как белые снеги,
где ржавеют остатки российских основ,
и где выжили эллины и печенеги,

и где воздух промок ароматом грехов
и дыханием прошлого века любимым,
и чеканные строфы безумных стихов,

Em F#m H7
Как в сумерки красив весенний синий снег,
Em D7 G
Стальные облака краснеют по краям.
Am D G С
Ты, время, не спеши, останови свой бег:
Am H7 E7
Из дальнего окна доносится рояль.

Как в сумерки красив весенний синий снег
Стальные облака краснеют по краям.
Ты, время, не спеши, останови свой бег,
Из дальнего окна доносится рояль.
Ты, время, не спеши, останови свой бег,
Из дальнего окна доносится рояль.
И пальцы, спотыкаясь в музыке своей,
Не вытянут никак логическую нить.

Мир сверху

Александр Дольский

Am Dm
В далёкие страны летят неустанно птицы,
G С
А всё же обидно, что сверху не видно лиц, а?

C Am F G
Убирайся! Как же мне ты надоел.
C Am F G
Собирайся, у меня так много дел.
C Am C Am
О, сколько же я терпела тебя,
F G
Убирайся пока цел.

Убирайся! Ты до смерти надоел.
Собирайся, у меня так много дел.
О, сколько же я терпела тебя,
Убирайся пока цел.
Михайло Михайло Михайло

Hо-но если ты появишься опять,
Hо-но если попытаешься обнять -

Мне звезда упала на ладошку.
Я ее спросил - Откуда ты?
- Дайте мне передохнуть немножко,
я с такой летела высоты.

А потом добавила сверкая,
словно колокольчик прозвенел:
- Не смотрите, что невелика я...

Мне звезда упала на ладошку.
Я ее спросил - Откуда ты?
- Дайте мне передохнуть немножко,
я с такой летела высоты.

А потом добавила, сверкая,
словно колокольчик прозвенел:
- Не смотрите, что невелика я...

Один человек нарисовал свой портрет
одним только синим карандашом.
И сказал он себе, так как денег нет,
а нарисован портрет хорошо:
И скорее померкнет солнечный свет,
чем кто-то поймет и купит портрет.
Пусть портрет теперь будет мной,
я же буду своим портретом,

Мое лицо упало на пол,
Я сам рассыпался на части,
Потом куда-то долго капал...
Все говорили - вот несчастье,
Такой красивый был мужчина,
Не лысый, и не бородатый...
И в чем, помилуйте, причина,
Что он укапал весь куда-то?

Невесел, невесел, невесел
мой маленький Ангел больной.
Он нынче ушел от невесты
и песен
уже не поет под Луной.
А было - он, взявши гобойчик,
дудя, и дудя, и дудя,
плясал, как охайский ковбойчик,

Em9 Em
Em Am
Вознеси мя мой Боже, собачий и лисий,
H7 Em9 H7
Ты и гадов ползучих и птичий есьмь Царь!
Em Am
Чтоб узрел я тот край и оплакал Тбилиси
Em9 Am C H7

Так стыдно мне бывает за Творца,
Когда в глаза людей гляжу порою.
Труды Его мне кажутся игрою
Безумной, без достойного конца.

Как совершенны реки, горы и леса,
Так примитивно общество людское.
Нет ни величья в нём, и нет покоя.

В дорогах дальних,в моих скитаньях,
я видел небо,людей, леса,
земля открыла мне свои тайны,
просторы, краски и голоса,
и одарила теплом и словом.
чтоб зрелый разум вместил потом,
и то, чтоб было ее покровом,
и то, что стало ее нутром.

Я слышу гармонии звуки,
и веки краснеют от слез.
Как будто над городом руки
израненный вскинул Христос.

И как предводитель оркестра,
Отца симфонический хор,
дарует бездушный маэстро

Об одиночестве Бога

Мы все надеемся на Бога , а Бог надеется на нас .
Темна, нема Его дорога, и слеп земной иконостас.
И Он не знает нашей боли, и мы должны Ему помочь
в Его космической неволе, где сон, безвременье и ночь.
Ни мольбы, ни псалмопенья не нужны Творцу.
Спи, мой Бог , моё терпенье так Тебе к лицу.

На всех дорогах

Александр Дольский

Мой друг, я выбился из сил,
творя свой путь, творя свой быт,
и горечь в сердце накопил:
чем чаще прав, тем больше бит.

НА КРУГИ СВОЯ

Родившись на свет человек или вещь получают свой славный крест -
Имя звучащее до конца - графический Божий перст.
Город, который каприз или мысль чьи-то довел до конца
Имеет право до смерти носить имя и герб отца.

И если орда жестоких людей захватит старинный град

До свиданья, до свиданья!
На Расстанной есть преданье -
на прощание - гаданье,
на дорогу - разговор.
С николаевских перронов
сходит жизнь моя в уронах,
с тех лун, с тех трав,
с тех гроз, с тех пор.

В последнее время, мой друг,
как будто оплакано мною,
мы лечим вчерашний испуг
задуманной завтра войною.

А Новое Время грядет,
Душа вырастает из тела...
Свершил свой урок Идиот -

Честно живем и не верим в наветы,
друга порой от души обнимаем,
а для чего существуем на свете -не понимаем...
Вместо сочувствия дарим советы,
роль для себя сочиним и играем,
слова простого, как небо и ветер, не понимаем...

И безоглядно все реже мы верим,

Музыка Ф.Синатры

Припев: Так легко перенестись
В далекие неведомые страны.
Нужно лишь закрыть глаза,
Представить себе пальмы и лианы.

Горы вдалеке, вокруг

Нет в мире высшего блаженства,
чем осознание пути,
когда, достигнув совершенства,
ты всё же вынужден уйти,
когда и сердцем и мышленьем
приемлешь равно мрак и свет,
когда легчают сожаленья
о пустоте минувших лет.

ОТКРОВЕНИЯ

Нет в мире высшего блаженства,
чем осознание пути,
когда достигнув совершенства
ты все же вынужден уйти,
когда и сердцем и мышленьем
приемлешь равно мрак и свет,

Пришли снега и холода,
Пожухли травы.
Ну, что ж, прощайте навсегда,
Но Вы не правы.
Пусть Вы алмаз, пусть изумруд -
Для вас оправу
Придумать - безнадёжный труд,
И Вы не правы, не правы, не правы...

Холодный взгляд любовь таит
и красота гнетет и дразнит...
Прекрасны волосы твои,
но одиночество прекрасней.
Изящней рук на свете нет,
туман зеленых глаз опасен.
В тебе все музыка и свет,
но одиночество прекрасней.

Эта уникальная запись сделана в ночь написания самого стихотворения.
Отец прочитал мне его, а я уезжая, в этот день, в длительную командировку, попросил
спеть перед ноутбуком, что-бы его голос оставался со мной в чужих странах.
Исполняется А. А. Дольским прямо из черновой тетради.
Слышно как он перелистывает страницы, левой рукой, продолжая играть.
Запись плохого качества, но вот уже около двух лет, каждый день она согревает меня и
непоминает о доме.
Это самое дорогое, что я взял с собой в путь.

Дожди забренчали сонаты
По клавишам мокнущих дней,
И труб водосточных стакатто
Органных тонов не бедней.
Я вот уже многие годы
От каждого ноября
Жду этой дождливой погоды,
Все жду я, все жду я, а зря.

Ах, как хочется в синий лес,
Ах, как хочется в черный бор,
Но мой транспорт сломался весь,
Я сижу и листаю альбом.
Вот Синьяка "Оранжевый мыс",
Вот поля и дорога Оверна,
Вдруг мелькает счастливая мысль:
"Не собрать ли мне старое вело ?"

Порогов и груш обиватель,
живущий во все времена,
да здравствует наш обыватель,
которым гордится страна!
Он самый живучий и сильный -
копилка всех будущих рас,
печальная сущность России,
внеклассовый избранный класс.

Быть может, придут долгожданные сроки,
и правда пройдется по всем временам,
чтоб в будущей жизни усвоить уроки
и помнить опричников по именам.
Сокрытый вельможа, чиновник-кропатель,
кто, плоть надрывая, невинных травил,
один был доносчик, другой был предатель,
вот этот - завистник, а этот в крови.

Холодный взгляд любовь таит
И красота гнетет и дразнит.
Прекрасны волосы твои,
Но одиночество - прекрасней.

Изящней рук на свете нет
Туман зеленых глаз опасен.
В тебе все: музыка и свет,

Пространства, пути, перепутья,
несется зеленый вагон.
Любите, писать не забудьте,
на взлетной струится бетон.

Терпенье, надежда, гаданье,
и радость, и сладкий испуг,
когда из эпох ожиданья

Am
Пpостpанства, пути, пеpепутья...
E
Hесется зеленый вагон.
Dm E7
Любить и писать не забудьте,
C F E7
Hо взлетный стpуится бетон.

В сентябре провода, петербургские ночи,
дождевая вода -создают мне уют.
И приходит беда, иногда и не хочет
улететь навсегда с журавлями на юг.

Ангел мой до утра с тихим Дьяволом спорит.
Слов немых детвора в Школу Речи бежит.
Зрелость - это пора растворяться в просторе,

А ветры закружили-завертели
Листву и закачали сосняком,
Но ласточки еще не улетели
И даже люди ходят босиком.

Осталось две получки до метели
И ни одной любви до рождества,
Но ласточки еще не улетели

Слова и музыка Александр Дольский

От прощанья до прощанья
Возвращение одно,
Частых писем обещанья,
Позабытые давно.
Мы играем, словно дети,

Мы не видались скоро год,
Неверны Ваши предсказанья.
Не избавленье от забот,
Разлука с Вами - наказанье.
Пусть я понят Вас не сумел,
Но разлюбить не в силах Вас я.
Стареем мы от дел, от дел
И любим горше и прекрасней

От прощанья до прощанья возвращение одно
Частых писем обещанье, позабытое давно.
Мы играем, словно дети, в провожанья вновь и вновь
Разделилось все на свете на любовь и нелюбовь,
Разделилось все на свете на любовь и нелюбовь...

Кто-то уйдет, кто-то вернется,
Кто-то простит, кто-то осудит,

От храма ведет аллея, в кронах ее мой дух.
Кажется, я болею, неизлечим недуг,
болею за тех, кто веру словами затер до дыр,
кто видит слепым и серым резкий спектральный мир,
за тех, кто стыдится с нами глаз своих и лица,
за проданных подлецами и за самого подлеца,
за тех, кто легко и рано вызубрил свой маршрут,
кто к людям идет с обманом, пряча за спину кнут,

Когда шагал ты на восток
в жаре крутой под Ровно,
и кровью хлюпал твой сапог,
и жажда горло жгла,
убитых немцев рисовал
я много и подробно
и двадцать танков подбивал
из одного ствола.

Пролетели буйные, несмелые,
Наши непутёвые года,
Ох, девчонки, что вы с нами делали,
Что мы с вами делали тогда...

Помнишь ли ты синие скамеечки,
Помнишь ли ты белую сирень,
Помнишь, как в трамвае без копеечки

Птица танцует в любовной тоске,
вокруг тишина и дремота,
но смерть ее прячется невдалеке -
охота, охота, охота.
И лес содрогает тяжелый медведь,
в агонии тягостной нотой,
но сладостно людям на это смотреть -
охота, охота, охота.

Какой кромешною дорогой
мы шли из абсолютной лжи
к Свободе горькой и убогой
и к Правде, купленной за жизнь!
Я пью Свободу, словно водку,
дурею, плачу, матерюсь...
С ноги несбитую колодку

Светлый ум и белый север, голубая полынья.
На строфе засохший клевер и вблизи исполнен я.
Ваши руки не согреты на гарцующем огне.
И чужие сигареты позабыты на окне.
И с печалью иноверца не принявшего молитв,
В Ваше маленькое сердце напеваю что болит.

В Екатеринбурге принцу в пионерские лета

Перечтем уроны, низкие поклоны,
легкие короны набекрень,
перечтем обманы, рваные карманы,
чаши и стаканы горькой всклень,
страшные потери в сердце, в биосфере,
в вере в той же мере виден край.
Радости помножим, беды только сложим,
в результате все же - нет, не рай!

Там где надо и не надо
Ходют черти знает кто.
Ловят души,роют клады,
Могут своровать пальто.
Все что могут сделать руки
И придумать голова
Все воруют - мысли,брюки
И хорошие слова.

Песня для площадей

Мы были, мы будем, мы есть
Единственный промысел Божий
Душой, интеллектом и кожей
Природы проклятье и честь

Опасно больная семья

ПИАНИСТ

Вошел он в комнату ко мне
и сел к роялю.
и с гор потоками камней
прелюд роняет.

Вот на басах зеленый тон

Проедешь Обводный, и Питер начнется в окошке вагона,
Он справа, когда подлетаешь с востока — взгляни на него с самолета.
Он вечно в дыму, и на севере — грязного, сизого тона.
Представь — среди женщин, детей и чиновников ждет тебя кто-то.
А кто-то не ждет, но от радости речи лишится,
Когда ты измученным телом вомнешься в парсек коммуналки
И в грустных глазах образиш петербургские бледные лица,
Увидишь, как мало пространства и как его городу жалко.

Замолчала лира, в доме нет вина,
Как кусочек сыра за окном луна,
Сяду на пороге выму Беломор,
Ангелы в дороге и без бога двор
Шарит по окнам время, как мокрый вор.

О, Питер, ты расстроеный рояль,
Ты гитара, что мне продал алкоголик,

И работу без сна и странствия
я на сердце с лихвой грузил,
опьяняли меня пространства
и простые слова Руси.
Но сомненье в строфу попало,
и была эта песнь тиха,
бескорыстья для чести мало,
а фантазии – для стиха.

Кто сказал, что волки серы, против правды погрешил.
Волки - есть такая вера, образ жизни, склад души,
и ни отдыха, ни лени не позволит жизнь волкам,
волки это поколенья, клочья шкуры по бокам.

Сундуки, шкафы и полки для добычи не нужны,
намечают жертву волки, только если голодны,
так судьба им повелела, гнать, спасаться, голодать,

Не уйти от погони, не спасти свой живот,
если долго питался в покое и лени,
наша смерть не извне, она в нас и живет,
да запомните это, олени.
И опасен не волк, только медленный шаг,
только вялое сердце и мутное зренье,
самый первый и самый безжалостный враг -
безопасность и благополучье, олени.

Поездка на ярмарку

Перевод С.Маршака

Не дашь ли лошадку нам, дядюшка Том?
На ярмарку завтра мы едем верхом.
Билл Бьюер, Джек Стьюер,
Боб Симпл, Дик Пимпл,

Проигрыш: Am Asus2 Am Asus2 H7sus4 H7 H7+5 H7

Em H7 Em
Постигаю я терпение, мой друг,
Am D G
Чистоте пытаюсь слово научить.
Am H7 C E7
Все, что кажется нам темным по утру,

Как хочется, пока живешь на свете,
Наслушаться прибоя и скворцов,
Настроить фантастических дворцов
И не бояться быть за них в ответе.

На громкие слова слывя скупцом,
Не замечать обиды и наветы,
А если и придется быть купцом -

Пьяные тени от фонаря, который опился ветром...
Глаз из жёлтого янтаря, прикрытый намокшим фетром.
Тусклый питерский уголок, двор, где живут вороны,
где когда-то встречался Блок с чёртом или с Хароном.
И сегодня явился Он — Ангел, падший на Землю.
Я вступил в этот вязкий сон и краски его приемлю.
Их немного. Их только две — чёрный и остро жёлтый.
Фраза варится в голове — «Ну, наконец, пришёл ты!»

Мне приснился Владимир Высоцкий
Как пророк, как щемящая суть,
И пронзил он надрывом высоким
Мою мерно дышащую грудь.
Словно тысячи тысяч оркестров
Разодрали мелодии плоть.
Миллионы нещадных маэстро
Стали палочкой сердце колоть.

Русый мальчик, поэт березовый,
Позабыв золотую шпану,
По Руси скачет конь Ваш розовый,
Ржет, зовет кобылицу - луну.
Пробираясь сквозь дебри прозы
Мы великие строим года.
Быть поэтом и нынче не просто,
Гражданином же - как всегда.

Был поздний вечер. Дождь. И вдруг
Я слышу в двери легкий стук.
В такое время уж пусты дороги
И путники уже не те.
Я отворил. И в темноте
Стоял мальчишка светлый на пороге.
"Мне нужен друг, - сказал он мне. -
Я видел звезды в вышине.

Посмотри мне в глаза, посмотри,
И забудь расстоянья и годы.
Тихо благослови январи
За безоблачность летной погоды.
Не погасят печаль и вино
Ни стихи, ни дурманы мелодий.
Ты поймешь - не своею виной
Мы виновны в своей несвободе.

1. Мы плывем в океане от мыса «Надежды»

В море «Ясности», в порт «Ожидающих глаз»

Паруса залатаем и снова как прежде

В голубой океан, не отыщите нас. 2 р.

Просматривая иностранные журналы

Александр Дольский

Я виски пил и ром я пил и коньяки турецкие
Костюм голландский я купил
И грыз орехи грецкие.
Я по-французски говорил

Наше время изумляет, разрывает нас на части,
мы гордимся этим веком, наша жизнь полна чудес,
но на душу населенья чести, мужества и счастья
не убавил, не прибавил удивительный прогресс.

Стала совесть откровеньем, стала музыка комфортом,
только правда, как и прежде, героизм и маета.
Самых дальних разделяет только путь к аэропорту,

Прощай, XX век
Em Am H7 Em
Наше время изумляет, разрывает нас на части,
Am D7 G
Мы гордимся этим веком, наша жизнь полна чудес.
E7 Am D7 G
Но на душу населенья чести, мужества и счастья
Am Em F#7 H7 Em

Наше время изумляет, разрывает нас на части,
Мы гордимся этим веком, наша жизнь полна чудес.
Но на душу населенья чести, мужества и счастья
Не убавил, не прибавил удивительный прогресс.

Стала совесть откровеньем, стала музыка комфортом,
Только правда, как и прежде, героизм и маета.
Самых дальних разделяет только путь к аэропорту,

В четверг четверга не осмыслить.
Из пятницы виден четверг.
Там львами хотят все ослы слыть,
Но я этот принцип отверг.
Мне ясно, когда к обезьяне
Приходит удачный мыслёж,
То кто-то, конечно, в изъяне,
И где-то, конечно, падёж.

А ветры закружили, завертели
листву. И закачали сосняком.
Но ласточки еще не улетели,
и даже люди ходят босиком.
Шальная развеселая картина -
мне осень платит листьями за грусть,
но все они застряли в паутине,
и я до них никак не дотянусь.

Я воще на ощупь страшно нервный,
скромный и застенчивый до слез ...
Друг сказал, что от привычки скверной -
пьёшь, мол, без закуски, как матрос.
Ну, а я и есть матрос Вселенной,
мне любые рейсы по плечу ...
Стоит мне поддать - и я мгновенно
поплыву и даже полечу.

Август в звездные метели
гонит нас из дома...
Самолет мой - крест нательный
у аэродрома,
Не к полетной красоте ли
вскинут взгляд любого?..
Самолет мой - крест нательный
неба голубого.

Воздух ветром обернется,
Вещей пылью у дорог.
Ветер высушит колодцы
и желаний и тревог.

Праздник сытый и корявый
Спрятан в толстом кошельке.
Пахнут музыками травы,

Помолюсь я сначала за мать, чтобы в мире,
где гостит её тонкий и ласковый дух,
было чисто и скромно, как в нашей квартире,
где ничто не коробило зренье и слух.

А потом помолюсь за жену мою тихо,
чтоб её сыновья на Господних путях
её именем светлым и горе и лихо

/ Все это играется перебором (см. разбор аккордов) /
/ Em Em/5+ Em Em/H Em/C Em/H Am Asus4 Am D/A D/G /
/ D7/F# Dsus4 D D7/F# G G2 G G H7 H7/5+ H7 /

Em Am
Дожди забренчали сонаты
H7 Em
По клавишам мокнущих дней

Характер меняется с возрастом
и наконец, мне не лень
жизнь вспоминать. Так тасует
фисташки в кармане туркмен.
И вот натыкаюсь я в юности
на волейболистку по имени День...
Бездарное время-вранье, верхоглядство,
желанье дорог, перемен.

Сердце Поэта

G C D7
На тротуаре сердце лежало,
G C D7
На тротуаре, солнцем согретом.
G C G
Оно чуть дышало, оно чуть дрожало,

Dm Gm
Дожди избавляют от слез,
A Dm Dm7
Пусть небо поплачет за Аза.
Dm Gm9 Gm
Иисус Голубович Христос,
C#dim F
Речения ваши зараза.

Смотрите, друзья мои, как нас немного осталось...
Эти потери спокойно сносить не научимся мы.
Тихие светы в глазах да не канут в усталость и
старость,
и зарекаться не станем мы впредь от молвы и сумы.

Не возноси до заслуги, что слова плохого о друге
не произнес никогда ты и кукиш не прятал в карман

Смотрю в глаза и вижу образа.
Из слов и времени плету я сети.
Ловлю биения сердец и голоса,
И гул земли из преисподней нети.

В тревогах сострадание одно
Спасает души от тоски и боли.
Мелодия дурманит, как вино.

Смотрю на тебя и не верю,
как может природа создать,
в такой ослепительной мере
такой красоты благодать,
как можно из атомов почвы
и легких молекул небес
слепить этот профиль неточный
и стан, отрицающий вес,

Смотрю на тебя и не верю,
что может природа создать
в такой ослепительной мере
такой красоты благодать.
Как можно из атомов почвы
и лёгких молекул небес
слепить этот профиль неточный
и стан, отрицающий вес?..

Hm Em9
Не спрашивай меня о том,
A D
что вижу я во снах текучих.
H7 Cdim Em
Они как рана за бинтом,
Ddim F#7
как солнце за огромной тучей.

Я все отдал бы, чтобы верить
в твою измену, милый друг.
Я не боюсь тогда разлук,
когда осознана потеря.

И не сомневаюсь в той же мере,
в какой горю от страшных мук.
Но разорвать порочный круг

Нет, оценить не можем мы
того, что нам судьба послала.
Вот так Орфею было мало
вести любимую из тьмы.

Из нелюбви, как из тюрьмы,
мы убегаем с кем попало,
не повернув свой взгляд к началу,

Чем больше живешь,
тем меньше хочется жить,
чем больше пьешь,
тем больше хочется пить,

чем меньше живешь,
тем меньше хочется пить,
чем меньше пьешь,

В местах, где на граните Петербурга
забыло время то царапину, то шрам,
и тихий свет от солнечного круга
ложится без теней по берегам,
на мостиках горбатых по Фонтанке
и вдоль резных оград особняков
и в солнце, и в туманы спозаранку
встречаю ленинградских стариков.

Старинные часы
Александр Дольский

Идут часы, идут часы -
Старинные часы.
Висят две стрелки, как усы, -
У них не для красы.
Они стучат тик-так, тик-так,

Стремись в заоблачные выси...
Спеши, дорога коротка.
И ты пришел не на века -
на миг расцвета чувств и мысли.
И все, что было до тебя
Прими, как милостыню нищий.
Раздай ту радость, что отыщешь,
печали пряча и копя.

Готовящий песню на праздник
Не стал причащаться вином я.
А строфы слогал я напрасно
И тема видна здесь иная.
И время потеряно, хуже
Часть жизни исчезла-пропала
И тайная вечеря-ужин
С твоим поцелуем сначала.

Загляделся я вглубь голубейшего полога,
И навеки упали в глаза небеса,
Мне однажды луна зацепилась за голову
И оставила свет свой в моих волосах.

Я ходил по дорогам России изъезженным
И твердил я великих поэтов стихи,
И шептали в ответ мне поля что-то нежное,

Я жизнь представляю просто
И видится мне в простоте,
Что разные люди, как звёзды,
На разной горят высоте...
И каждый по-своему светит,
свершая неблизкий свой путь.
В миры одинокие эти
так хочется мне заглянуть.

Однажды сидели на крыше петух, бегемот и енот,
Лисица, жираф и две мыши и ели из бочки компот.
Но тут прилетела колибри, спросила, взглянув на компот,
-Кто знает, а где Тимталибри вчера на рассвете живет?

Сказал бегемот -В Бибабумбе, я думаю так,- но лиса
Ему возрозила, мол в Клумбе, где в трамбе растут бимбаса.
А жирный как жернов жираф, ах, так страшно он был возмущен,

Подъезжаю к океану,
но не с русской стороны.
В Сан-Франциско от туману
даже шопы не видны.
У меня пусты карманы-
на фига мне этот шоп.
Мы под мухой, но не пьяны.
Это очень хорошо!

Я снова хочу в ту страну,
где вину
не смог бы одну
простить и забыть Государству Тупиц -
отлавливать птиц -
соловьёв и синиц,
летающих в небе фантазий своих.
Ну, конечно, я псих.

Три сына мои, три сердца, три боли.
В них все - не отнять, не прибавить.
Я царь их и раб - нет прекрасней неволи.
Петр, Александр и Павел.

И каждый из них - мой давнишний портрет.
Но вспомните старые фото -
Меняются ракурс, одежда и свет,

Я без прощанья отбываю
в другие страны,
и все вокруг позабываю.
Стоят туманы...

Но жизнь меня зовет обратно,
я снова тут,
все вновь уютно, аккуратно.

Ты музыка, сын мой, ты голос,
который дошел из глубин
духовных провинций, ты колос
астрального поля, один...
Смотри - твои слабые руки
готовят в прозрачной реке
ракушек и камушков звуки,
и влага течет по щеке.

Каких несчастий и какой тоски
Вкусило наше пасмурное детство...
росли в жестоких играх босяки,
Весь тыл отцовский получив в наследство.
Hас голод сбил в компании шальные,
И, мудрые и злые огольцы,
Мы обходили рынки и пивные,
Хватая "беломор" и огурцы.

Ах, ты, горюшко-беда, я сам не свой весь,
все хожу-брожу по рощам и лесам,
все ищу свою потерянную Совесть,
только, где ее искать, не знаю сам.

Уважаемая Совесть, где Вы прячетесь?
Потерять Вас, растрясти по свету рано мне.
Уважаемая Совесть, Вы дурачитесь.

Удивительный вальс мне сыграл Ленинград
Без рояля и скрипок, без нот и без слов.
Удивительный вальс станцевал летний сад,
Удивительный вальс из осенних балов.

Вальс - всегда на вы, вальс речной волны,
Вальс мостов невы, дальних стран.
Вальс растерянный, вальс расстрелянный,

Мой мальчик, руки опусти
На клавиши рояля
Сыграй мне Моцарта мотив
"Похищенный в Серале"...
Что это - Баха ре-минор
Спокойный голос Бога,
Записан, словно разговор
С соседом у порога....

Четыре Ангела мои ко мне слетаются и спорят:
Какой мне путь предначертать и что вложить в уста для пенья,
Распределяют по годам минуты радости и горя
И чертят график на листе, а в нем - болезни и терпенье.

Аллеи Павловска пусты, и я иду по ним неспешно:
Давно изученный пейзаж и каждый раз неповторимый...
В такие светлые часы легко забыть, что все мы грешны,

Однажды прихожу домой - был трезв не очень я,
В конюшне вижу лошадь я, а лошадь не моя.
Своей хорошенькой жене сказал с упрёком я:
- Зачем чужая лошадь там, где быть должна моя?

- Какая лошадь, пьяный чёрт, шёл бы лучше спать!
Корова дойная стоит, что привела мне мать.
А я объездил целый свет, я видел все края,

ЭКЗАМЕН ПО ХИМИИ

Я чем-то был в тот день ужасно занят
и прибежал последним на экзамен.
А за столом сидит доцент Смирнов Эль Ве
и бьет себя по лысой голове.

Попались мне валентности и спектры.

Края неволи и молчанья, столы баланды и лапши,
язык приказов и мычанья места растления души,
где на бессмысленном просторе междоусобиц круговерть,
где от ума - тоска и горе, от совести - позор и смерть,
это Россия...

Страна униженных евреев, земля замученных славян,
обманный край протоиреев и горьких песен мусульман.

Многих дней череда
промелькнет без следа,
но единственный день вдруг настанет.
Он пришел, он принес
тонкий запах волос,
легкость рук, радость слез
и растаял.
Он так быстро умчался,

Мне первые стихи пропела мать.
И так была прекрасна песня эта,
как будто сочинилась без поэта,
Природа снизошла порифмовать.
И, уяснив предназначенье слова,
решил я, что поэт поэту брат,
и музыку искал во всех подряд,
не замечая мелкого и злого.

Я вообще на ощупь страшно нервный,
Скромный и застенчивый до слез.
Друг сказал, что от привычки скверной.
"Пьёшь, мол, без закуски, как матрос".
Ну а я и есть матрос Вселенной.
Мне любые рейсы по плечу.
Стоит мне поддать, как я мгновенно
Поплыву и даже полечу.

Перевод из Жака Превера

Я глуп, и потому невзгоды, неудачи
Прощаю сам себе, как выигранный бой.
Не стану я кроить свою судьбу иначе,
На темы умные не рассуждаю сам с собой.

Я глуп, и потому молчу, не возражаю,

Перевод из Жака Превера

Я глуп, и потому невзгоды, неудачи
Прощаю сам себе, как выигранный бой.
Не стану я кроить свою судьбу иначе,
На темы умные не рассуждаю сам с собой.

Я глуп, и потому молчу, не возражаю,

Я летал по ночам над Европой
По Сибири зимою катил,
И картошку с июльским укропом
Я вдыхал с модернистских картин.

И с друзьями встречался, как с ветром,
Что душой наполняет мне грудь,
И делился и нотой, и метром,

Я сяду на белую-белую лошадь
И в желто-зеленый осенний закат
Тихонечко трону по первой пороше,
Пишите на запад мне, я буду рад.

Неспешно проеду уральские кряжи,
Промчусь через Волгу,
Разбрызгаю Дон.