Алябьев все тексты (слова) песен, переводы, видео, клипы

Әлемнің ең сүйікті сазының әлемі
Сиқырлы джаз өнер
Мұхиттың аржағынан естілген әдемі
Ырғағына боленн

Қырылдайды саксофон шырырлдап шығат тромбон
Джаз гитара ұстап тұрады контрабаспен унисон
Дүрілдейді барабан сырылдайды джаз орган

Исп.: С. Шапошников
Слова: А. С. Пушкин

Сквозь волнистые туманы
Пробирается луна,
На печальные поляны
Льет печально свет она.
По дороге зимней, скучной

Cлова: А. А. Дельвиг

В этой песне Алябьев широко разрабатывает подлинную народную мелодию, развивая ее в своеобразной вариационно-трехчастной форме. Основой всей композиции служит контраст двух песенных тем — начальной плясовой темы и медленной лирической песни «Чем тебя я огорчила», появляющейся в среднем разделе.

Песня «Чем я тебя огорчила» тонко использована Алябьевым как образ воспоминания молодой крестьянки-вдовы о невозвратимой утрате. Традиционный жанр «сдвоенной русской песни» превращается в драматический «музыкальный рассказ» — повесть о женской доле.

Исп. Э. Гилельс и Дм. Цыганов
Зап. 1951 г.

Алябьев создает трехчастный цикл, насыщенный внутренними контрастами. Подвижное Allegro con brio основано на сопоставлении двух тем: бравурная главная партия здесь контрастирует с романсово-напевной побочной, отмеченной характерными «глинкинскими» мягкими опеваниями и плавными, скользящими хроматизмами.

Исп. Э. Гилельс и Дм. Цыганов
Зап. 1951 г.

Еще более впечатляет спокойное и светлое Adagio cantabile (вторая часть). Его основная лирическая тема получает свое продолжение в вариационном развитии. Она словно расцветает в дуэте двух голосов, обогащаясь тонкими «ажурными» фигурациями.

В среднем разделе Adagio Алябьев прибегает к излюбленному приему перекраски темы, переносы ее в тональность одноименного минора (ми мажор – ми минор). Такой метод варьирования, указывающий на несомненное «шубертианство» Алябьева, усиливает романтическую тенденцию сонаты. Об этом же говорят и чисто романтические приемы импровизационности, свободного орнаментирования мелодии, столь близко напоминающие тонкое расцвечивание лирических мелодий у Глинки. Полны романтической экспрессии также и выразительные ричитативно-декламационные патетические «возгласы» в партии скрипки (перед минорным эпизодом). По глубине настроения, естественности и свободе излияния чувства Adagio cantabile из скрипичной сонаты — одни из лучших образцов лирики Алябьева.

Исп. Э. Гилельс, Дм. Цыганов, С. Ширинский
Зап. 1947 г.

Оригинальна по замыслу первая часть этого трехчастного цикла — сонатное allegro, в котором главная партия, вопреки господствовавшей в то время традиции, трактована как л и р и ч е с к и й образ. Душевная открытость главной «романсовой» темы подчеркивается внутренним контрастом — певучей мелодии отвечают взволнованные реплики двух голосов.

Тонкая, «жемчужная игра» пассажной побочной партии уводит в мир светлых, радостных настроений, она полна устремленности. Но в целом в Allegro главенствует основной лирический образ главной партии. Его проведение в разработке и репризе создает романтическую атмосферу.

Исп. Э. Гилельс, Дм. Цыганов, С. Ширинский Зап. 1947 г.

Центральное Adagio, как и в скрипичной сонате, полно спокойного созерцания. Но это уже не только «излияние чувств». Музыка медленной части несет на себе печать философского раздумья. Торжественно и спокойной звучат мажорные и минорные варианты темы (снова излюбленное сопоставление одноименных тональностей). В спокойной созерцательности и благородной сдержанности этой музыки, может быть, сильнее всего сказываются шубертовские черты, перенесенные на русскую почву вдумчивым лириком — скитальцем, которому, несомненно, был близок внутренний мир одиноких героев Шуберта.

Исп. Э. Гилельс, Дм. Цыганов, С. Ширинский Зап. 1947 г.

Заключительное рондо продолжает линию прежних танцевальных финалов Алябьева (Третий квартет, скрипичная соната), но никогда еще композитор не достигал подобной яркости колорита. По сравнению с более традиционным, классическим «гайдновским» финалом скрипичной сонаты, тема финала более оригинальна и самобытна. Ритмическое изящество и яркая рельефность контура темы, окрашенной излюбленными у Алябьева интонациями мелодического минора (вспоминается мелодия «Соловья»), придают ей облик грациозной русской пляски.

Тонким юмором отмечен мажорный эпизод рондо, где композитор разрабатывает темы цыганской плясовой песни, позднее использованной Даргомыжским в дуэте «Ванька-Танька».

Изысканность фактуры в сочетании с народными плясовыми интонациями свидетельствует о том подлинно артистическом восприятии народного колорита, которое сближает Алябьева с классиками — Глинкой и Даргомыжским. Как и в лучших своих романсах, Алябьева здесь далеко отступает от чисто бытовой традиции и находит законченную художественную форму, вполне отвечающую народному характеру тем. В русской ансамблевой музыке первой половину XIX века трио Алябьева — одно из высших достижений этого жанра.