Скоро рассвет, знаю я точно, Будет рождён, зачат непорочно, И преживая все чувства и ветоши Он вновь придёт, искупления сделавши.
Как васильки на свежей могиле Всадники старых жгут иезуитов, К каждому образу рожки припишут, И из-за крови я неба не вижу.
Фатум прожёг все мыслишки и жизни, Вскопана кем-то могильная тризна, Лица людские покрыты вновь рябью, Куда не глянь – брандахлыст и каналья.
Каждый внутри умирает и жжётся, Каждое в доме разбилось оконце, С неба спустился, и всех нас осудит, Каждый в кодрантах осужденным будет.
Но скоро рассвет, знаю я точно, Будет рождён, зачат непорочно, И преживая все чувства и ветоши Он вновь придёт, искупления сделавши. Dawn is coming soon, I know for sure Will be born, conceived hard, And enduring all feelings and rags He will come again, having made atonements.
Like cornflower on a fresh grave The horsemen of the old Jesuits harnesses, The horns will be attributed to each image, And because of the blood, I do not see the sky.
Fatum burned all thoughts and lives, The grave trigger is dug by someone, Human faces are covered again with ripples, Where do not look - Brandylyst and Canal.
Everyone inside dies and burns, Each in the house broke a window, He went down from the sky, and he will condemn us all, Everyone in codrants will be convicted.
But soon the dawn, I know for sure Will be born, conceived hard, And enduring all feelings and rags He will come again, having made atonements.