Будда учит насБудда учит нас, Ваня,
что жизнь - это цепь страданий.
Прекратить их в принципе можно.
Нужно только убить желанья,
что их порождают. По Будде
ничего я делать не буду.
Вот буду лежать и плакать.
Имею такую причуду.
Детство рассветаДетство рассвета! Ранимая рань,
свежести и тишины заповедник!
Твой муэдзин, соловей-привередник,
свой серебристый читает Коран.
Самозабвенная трель муэдзина
где-то в низинных кустах бузины
вылетела и, витая, пронзила
Из жестяных пузатых банокИз жестяных пузатых банок
бледноголовые тюльпаны -
как умирающие лебеди! -
попадали и шеи тянут.
Сумбур и прихотливость линий
и бледных красок сочетанье!
В окне стекло лилово-синее
Клонится слабеющая синьВсе ближе клонится слабеющая синь
к вершинам замерших берез - в изнеможенье.
Пустынным вечером так резки отраженья,
так шумны шины пробегающих такси.
Пустынный вечер переполнен тишиной.
Покоем дышат человеческие ульи.
Вкруг телевизоров, как гроздья, сдвинув стулья,
Мой мир был пустМой мир был пуст. Покачивалось время,
как в гамаке меж яблонь, днем, в саду.
Я слушала, рукой подперши темя,
как пустота мне говорила "жду"
Мой мир был пуст, как дачный сад июля,
что тишиной расплавленной залит
и сохранен недвижным. Где заснули
О, нежная веснаО нежная весна! Я чту твои обряды:
страна моих ночей - пустынная страна,
там веет от страниц безумья сладким ядом
и странствуют впотьмах и флейта, и струна.
И голоса дерев, что зеленью прорвались,
чтоб ветер ухватить за невесомый стан,
поют в моем мозгу, как нити продолжаясь:
Опять веснаОпять весна, вновь - одиночество. Канон
вигилий горестных опять возобновлен.
Перекликаясь, наполняя эхом дни,
пернатой стаей возвращаются они.
Все кружат, кружат, и над родиной кричат,
над тихой родиной, над чередой утрат,
Подводный душ-массажЧто мне делать с тобою
и с этим сиротским снегом
с этим пустынным небом
что же мне делать с тобою
Мне ведома пытка болью
но мучительней - пытка негой
изощренней пытка надеждой
и надеющейся любовью
С потерянным лицомС потерянным лицом на поводке
идешь один в осеннем холодке.
Потерянными листьями шурша,
идешь, о чем-то думаешь, душа.
А я на каждом дереве сижу,
с него твое движение слежу,
слежу, оберегаю каждый шаг,