Ботанический Сад Петра Великого все тексты (слова) песен, переводы, видео, клипы

Меня разбудил звонок железной трелью,
Я вынужден ехать.
Причина одна – отец между жизнью и смертью.
У медсестры, кстати, голос приятный,
Ей я охотно верю.

Голова – котелок,
От удара звон раздаётся по комнате,

Я еду туда, откуда уехал когда-то.
В голове заусенцем засела цитата:
«Если бы ты знала моя дорогая, как это город притягивает, и как отторгает».

Вспоминаю вокзал,
Ожидания зал,
И кассир не улыбается вам, олицетворяя город.
Ведь у каждого здесь свой чемодан,

Спасаюсь бегством, Потерпев поражение, Город-герой оказался сильней.

Быстро прыгаю в салон такси, План заранее накидан: Сначала в больницу к отцу, Потом домой, Потом – поживём-увидим.

Ожидаю встречи с ним, Машина несётся навстречу событию. Мне неспокойно. Задние сидения – неудобные.

Поймал ту же машину,
Посмеялись, что я уже расплатился.
Сел.
Еду в дом прежний,
На кресло уже не обращаю внимания.

Ничего нового услышать не пришлось,
Те же толки, что и раньше:

И вновь всё повторится:
Такси, вокзал, поезда,
Печаль на лицах, суета.

И я не представляю,
Что делать.
Как будто кризис цели настал,
После поражения дракона.

Поезд галопом по рельсам скользит,
С главного на примыкающий маршрут, Стрелочник всё обустроил -
Значит, готовность 30 минут.

Рукав засучил, посмотрел на на часы -
Я ещё успеваю на смену.

Так, врач - на завтра,

Заплети мне венок. Я надену его.
Взявшись за руки к мосту мы пойдём.
Напевая любимую песню легко,
Мы останемся там. У моста. Под дождём.

Монстры прошлого там нас не найдут.
Если хочешь -- залезем под мост.
Заплети мне венок. Я надену его.

Когда я приду домой пьяный - не прогоняй меня
Если я пытаюсь доказать что-то рьяно - не злись на меня
Пойми, я могу быть усталым - не держи зла на меня
И чтобы с нами не случилось - не забывай меня

Просто вспомни меня, когда станет грустно, просто вспомни меня, когда на душе пусто, просто вспомни меня, вспомни меня. если я далеко от тебя, далеко от тебя

Если ты попросишь не пить — напьюсь в тот же час

Убогие стены кривой потолок
Прилавки с игрушками, надписи.
Из окна виднеется город-герой.
В ожидании люди, напрасно.
Не будет состава, вагон не найдут
Задержится поезд надолго
Проводник не предложит к покупке байду Сотрётся с карты дорога.

Здесь всё, как и было при мне: Гардероб, телефон, календарь на стене, На котором застыл давно прошедший год, Когда я покинул это место. И вот… Всё так же оно походит на дом презрения Откровенны со мною прямые углы, безразличны плоские стены. Скрипит подо мной табурет, Пыльный стол маскировкой отторгает, Я в злости иду на свой островок - К застеленной мамой кровати. В моей комнате всё тот же запах, В таком же порядке на полках книги. Также ручки слиплись в стакане, И занавески висят, как лиги. В моей комнате всё также тускло, Солнца свет не режет глаза, И кровати, в кой лёжа мечтал, досталась самая тёмная сторона У окна. Здесь всё, как и было при мне, Прямые углы и плоские стены, И кровать в которой мечтал, До края дойти ойкумены. На журнальном столе дневник На обложке лесоруб и множество троп На форзаце надпись: "Восток. Цена 2 руб. и 70 коп.". Я сразу узнал почерк отца, Он неказистый, печатный, Он не писал византийскою вязью,

Считая её непонятной. Ложатся цитаты по линейной бумаге. В этих словах добродетели Но по правде сказать я в жизни видел лишь обратные им грехи. Потому меня оставила дева Потому тебя оставила мать, Все семь смертных грехов - Твоё невежество, моя с детства печать Листая страницы нашёл я закладку, Часть из них вырвана, просыпан табак, Не стоит переживать, Он мой на таких же правах. Я ещё одну вырву, Забью, Подожгу, Докурю твой оставшийся прах У окна, вижу, город плывёт, Багряца прилегла на домах. Уничтожаю добродетель в чернилах. Ненависть к тебе - мои латы. Ты не смог доказать при жизни Что мы плечом к плечу солдаты. Уничтожаю добродетель в чернилах, Кроша в неё табак детский слёз и боли матери. Поджигая, вдохну глубоко, И выдохну обратно.

Мне приснился сон, в котором я на кладбище.
Под ногами болото не даёт мне уйти.
Я вижу поблизости рельсы блестящие.
Но из острогов заборных нет обратно пути.

Я утопал в перекрестиях пастбища,
Находя бледные лица детей.
Слышал я кости, их кости хрустящие,

Неспокойное море.
Я даже отчасти этому рад.
В звоне дня мне слышится стройное,
И величественное в такт.

Мне легче других на волне,
Никакого секрета тут нет -
Я родился счастливым, на мне

Кило, ящик, фарцовка, пакеты.
Бери, что небрежно лежит, потребляй.
Мы пираты XX века -
На шее петля, а не попугай.

Мы вахту несём
На кухнях и спальнях прокуренных,
Считая граммами время.

Это, наверное, будет последним, что смогу тебе написать.
Закрывая глаза я каждый раз слышу стон.
Мне всё сложнее к вечеру найти себе кровать.
Лежать и думать — явь всё это или сон?

Пытаться вымолить прощенья. Я, наверное, жив.
Я жду встречу с тобой всё пережив.

Мой почерк – не вызов обидам
и даже не истины блок.
Мой почерк, упитанный с виду,
несёт в себе глупость -
главный порок.

Убого, безвкусно одетый,
шагает он в людном

Мне целиком картины не видно. Кабина такси, как скафандр. Ёрзаю на заднем, сбиваю дыхание, Проносится кадр за кадром. Подошли к рубежу прекращения Аппарат отсчитал километры, Цену и время работы. И шофёр меня на улицу высадил, Как маменька к жизни из тесной утробы. И стоят предо мной как знамения, Громоздятся корпуса пьедесталом. И столпами три буквы "Р", "Б" и "М", Теснятся в серых панельках усталых. И завсегдатая здешнего выведут, Как свадебного генерала. Он мне снова гнусаво напомнит, Как люди в местных теснятся залах. Мне целиком картины не видно, Видно лишь буквы "Р", "Б" и "М". Роддом-Больница-и-Морг. Но двигаться дальше противно. Ты пожелал уехать из дома, Бросил работу, учёбу, семью. Я был озадачен, не скрою, Но подготовил посадку в чуждом краю. Ведь я скульптор жизни твоей, Механик твоих отношений. Не создал тебя, как искателя клада, Жаждущего приключений. Говорил ведь тебе: "Не летай высоко! Живи оседло, прижимисто, твёрдо. Иначе, сынок, опалишь параплан, И примет с заботой болото...".

Но ты, как всегда, не услышал. Опечалил ты больно отца. Из точки "Б" в точку "М" твой стремится скачок, И в этом прыжке ты обгонишь меня. Ты отринул заветы, условности, Считая, что справишься сам. Но твой параплан С точки Б в точку М, Икаром палящим навстречу морям.

Глаза давят небо
оттуда ли я?
на руках взбухли вены
кровь ли в них моя?
шея остервенела от креста
в форме якоря
я снова иду туда
где никто не знает меня

Расскажи, как теперь ты живёшь? Сколько в день сигарет теперь куришь?
Поменялось вокруг тебя в жизни всё. Ну а ты эти мысли задушишь.
Просмотренные с тобою фильмы, прослушанные с тобою песни.
В них мы — лейтмотивом умирали раздельно, но, почему-то умерли вместе.

Я оглядел пустой чемодан.
На дне – Карл Маркс. На крышке – Бродский.
Я должен ехать, протискиваясь сквозь горожан
К вокзалу, ступать по полу из досок .

На кухонном столе лежали вещи пёстрой грудой
Это было все, что я нажил за тридцать шесть лет бездушных.
Воспоминания нахлынули фотоэтюдом.

Прихожу домой, смотрю тебе в глаза
И что я вижу, опять одна суета
Что происходит? я никак не пойму
Боюсь тебя опять оставить одну

Резанные раны на твоих руках
Говорят мне, что с тобой что-то не так
Губы синеют, руки в крови.