В. Высоцкий все тексты (слова) песен, переводы, видео, клипы

Здесь вам не равнина, здесь климат иной -
Идут лавины одна за одной,
И здесь за камнепадом ревет камнепад.
И можно свернуть, обрыв обогнуть,
Но мы выбираем трудный путь,
Опасный, как военная тропа.
И можно свернуть, обрыв обогнуть,
Но мы выбираем трудный путь,

Am
Сидели пили вразнобой
"Мадеру", "старку", "зверобой" -
G7 C
И вдруг нас всех зовут в забой, до одного:
Dm
У нас - стахановец, гагановец,
Am

Вот раньше жизнь! -

И вверх и вниз

Идешь без конвоиров, -

Покуришь план, (*)

Твердил он нам: "Моя она"
Да ты смеешься, друг, да ты смеешься?!
Уйди, пацан, ты очень пьян
А то нарвешься, друг, гляди, нарвешься
А он кричал: "Теперь мне все одно!"
Садись в такси, поехали кататься!"
"Пусть счетчик щелкает, пусть все равно, В конце пути придется рассчитаться!"
Не жалко мне таких парней,

«Алиса в Стране чудес» — музыкальная сказка (дискоспектакль) на музыку Владимира Высоцкого по мотивам одноимённой сказки Льюиса Кэрролла, выпущенная студией «Мелодия» на двух грампластинках-гигантах в 1976 году.

Всю войну под завязку я все к дому тянулся,
Но хотя горячился, воевал делово.
Ну, а он торопился, как-то раз не пригнулся,
И в войне взад-вперед обернулся, за два года всего ничего.

Не слыхать его пульса с сорок третьей весны,
Ну, а я окунулся в довоенные сны,
И гляжу я, дурея, но дышу тяжело.

В. Высоцкий - Баллада о Правде и Ложи
(В подражание Б. Окуджаве)

Нежная Правда в красивых одеждах ходила,
Принарядившись для сирых блаженных калек,
Грубая Ложь эту Правду к себе заманила:
Мол оставайся-ка ты у меня на ночлег.

Вот твой билет, вот твой вагон –
Всё в лучшем виде – одному тебе дано
В цветном раю увидеть сон –
Трёхвековое непрерывное кино.

Всё позади – уже сняты́
Все отпечатки, контрабанды не берём;
Как херувим, стерилен ты,

Когда вода всемирного потопа
Вернулась вновь в границы берегов,
Из пены уходящего потока
На берег тихо выбралась любовь
И растворилась в воздухе до срока,
А срока было сорок сороков.

И чудаки - еще такие есть -

Протопи ты мне баньку, хозяюшка,
Раскалю я себя, распалю,
На полоке, у самого краюшка,
Я сомненья в себе истреблю.

Разомлею я до неприличности,
Ковш холодный - и все позади.
И наколка времен культа личности

Em Am
Вот твой билет, вот твой вагон -
Em
Все в лучшем виде: одному тебе дано
Am
В цветном раю увидеть сон -
c H7
Трехвековое непрерывное кино.

На братских могилах не ставят крестов,
И вдовы на них не рыдают,
К ним кто-то приносит букеты цветов,
И Вечный огонь зажигают.

Здесь раньше вставала земля на дыбы,
А нынче — гранитные плиты.
Здесь нет ни одной персональной судьбы —

В тот вечер я не пил, не пел,
Я на нее вовсю глядел,
Как смотрят дети, как смотрят дети,
Но тот, кто раньше с нею был,
Сказал мне, чтоб я уходил,
Сказал мне, чтоб я уходил,
Что мне не светит.

Здесь вам не равнина, здесь климат иной -
Идут лавины одна за одной,
И здесь за камнепадом ревет камнепад.
И можно свернуть, обрыв обогнуть,
Но мы выбираем трудный путь,
Опасный, как военная тропа.
И можно свернуть, обрыв обогнуть,
Но мы выбираем трудный путь,

Ст. Б.Брехта, муз. А.Васильева и Б.Хмельницкого. Исполняется в спектакле "Добрый человек из Сезуана".

ВВ: Я спою вам зонг, который написал Брехт - не больше не меньше как...

Власть исходит от народа,
Но куда она приходит
И откуда происходит,
До чего ж она доходит?

Корабли постоят — и ложатся на курс,
Но они возвращаются сквозь непогоду...
Не пройдёт и полгода — и я появлюсь,
Чтобы снова уйти,
чтобы снова уйти на полгода.

Возвращаются все, кроме лучших друзей,
Кроме самых любимых и преданных женщин.

Дайте собакам мяса -
Может, они подерутся.
Дайте похмельным кваса -
Авось они перебьются.

Чтоб не жиреть воронам -
Ставьте побольше пугал.
А чтоб любить влюбленным

Дальний Восток

Владимир Высоцкий

Долго же шел, ты, в конверте листок,
Вышли последние сроки.
Но потому он и Дальний Восток,
Что далеко на востоке.

Здравствуй, Коля, милый мой, друг мой ненаглядный!
Во первых строках письма шлю тебе привет.
Вот приедешь ты, боюсь, занятой, нарядный -
Не заглянешь и домой, - сразу в сельсовет.

Как уехал ты - я в крик, - бабы прибежали.
"Ой, разлуки, - говорят, - ей не перенесть".
Так скучала за тобой, что меня держали, -

В этот день берут за глотку зло,
В этот день всем добрым повезло,
И хозяин, и батрак все вместе шествуют в кабак,
В день святого Никогда тощий пьет у жирного в гостях.

Речка свои воды катит вспять,
Все добры, про злобных не слыхать,

Я сам с Ростова, а вообще подкидыш -
Я мог бы быть с каких угодно мест, -
И если ты, мой Бог, меня не выдашь,
Тогда моя Свинья меня не съест.

Живу - везде, сейчас, к примеру, - в Туле.
Живу - и не считаю ни потерь, ни барышей.
Из детства помню детский дом в ауле

Мы кровью своей окропили поля,
Дымился закат, вызывая пожары.
Чернела от горя, святая земля
Огнем полыхала у нас под ногами.
Мы молча снимали кибитки свои
И гнали вперед караваны,
Как стрелы тянулись вослед табуны,
Едва поспевая за нами.

Если друг оказался вдруг
И не друг, и не враг — а так…
Если сразу не разберешь,
Плох он или хорош,
Парня в горы тяни — рискни! —
Не бросай одного его,
Пусть он в связке одной с тобой —
Там поймешь, кто такой.

В желтой жаркой Африке,
В центральной ее части,
Как-то вдруг, вне графика,
Случилося несчастье.
Слон сказал, не разобрав:
- Видно быть потопу!..-
В общем так: один Жираф
Влюбился в Антилопу.

В желтой жаркой Африке,
В центральной ее части,
Как-то вдруг, вне графика,
Случилося несчастье.
Слон сказал, не разобрав:
- Видно быть потопу!..-
В общем так: один Жираф
Влюбился в Антилопу.

В который раз лечу Москва - Одесса,
Опять не выпускают самолет.
А вот прошла вся в синем стюардесса, как принцесса,
Надежная, как весь гражданский флот.
Над мурманском ни туч, ни облаков,
И, хоть сейчас, лети до Ашхабада.
Открыты Киев, Харьков, Кишинев
И Львов открыт, но мне туда не надо.

Владимира Семеновича нет уже 30 лет.

Память о нем для меня беспрецендентна. Я не знаю больше подобных примеров среди наших артистов, о которых помнили так как о замечательном Высоцком. Его ценят все. Возможно, его творчество это немногое, что объединяет нас - любителей рока и фанатов электронной музыки, почитателей Достоевского и читающих д.донцовские брошюрки,желающих перепробовать все в их жизни и людей ратующих за здоровый образ жизни, счастливых и грустных, хороших и не очень..

В его творчестве меня всегда привлекала хлесткость текстов, бескомромиссная манера исполнения. Это заряжает меня и до сих пор, дает дополнителые ресурсы для мужества.

Светлая память.

Здесь вам не равнина, здесь климат иной -
Идут лавины одна за одной.
И здесь за камнепадом ревет камнепад, -
И можно свернуть, обрыв обогнуть, -
Но мы выбираем трудный путь,
Опасный, как военная тропа!.

Кто здесь не бывал, кто не рисковал -

Неправда, над нами не бездна, не мрак,-
Каталог наград и возмездий.
Любуемся мы на ночной зодиак,
На вечное танго созвездий.

Глядим, запрокинули головы вверх,
В безмолвие, тайну и вечность.
Там трассы судеб и мгновенный наш век

Средь оплывших свечей и вечерних молитв, Средь военных трофеев и мирных костров, Жили книжные дети, не знавшие битв, Изнывая от мелких своих катастроф.

Детям вечно досаден их возраст и быт, И дрались мы до ссадин, до смертных обид, Но одежды латали нам матери в срок, Мы же книги глотали, пьянея от строк.

Липли волосы нам на вспотевшие лбы, И сосало под ложечкой сладко от фраз. И кружил наши головы запах борьбы, Со страниц пожелтевших слетая на нас.

И пытались постичь мы, не знавшие войн, За воинственный крик принимавшие вой, Тайну слова "приказ", назначенье границ, Смысл атаки и лязг боевых колесниц.

Здравствуйте, мое почтенье!
И от водки нет спасенья.
Я приехал вас развеселить.
Зухтер1 парень я бывалый
Я увидел мест немало
И прошу за ето право пить.

Я был у Питеру, в Одесса и на юге,

1968

<Красивых любят чаще и прилежней,
Весёлых любят меньше, но быстрей,>
И молчаливых любят, только реже,
Зато уж если любят, то сильней.

Не кричи нежных слов, не кричи,

Мой чёрный человек в костюме сером.
Он был министром, домуправом, офицером.
Как злобный клоун, он менял личины
И бил под дых внезапно, без причины.

И, улыбаясь, мне ломали крылья,
Мой хрип порой похожим был на вой,
И я немел от боли и бессилья,

(Песня конченого человека)

Истома ящерицей ползает в костях,
И сердце с трезвой головой не на ножах,
И не захватывает дух на скоростях,
Не холодеет кровь на виражах.

И не прихватывает горло от любви,

Ну, вот исчезла дрожь в руках
Наверх, наверх.
Ну, вот сорвался в пропасть страх
Навек, навек.
Для остановки нет причин
Иду, скользя,
И в мире нет таких вершин,
Что взять нельзя.

Их восемь - нас двое. Расклад перед боем
Не наш, но мы будем играть!
Сережа! Держись, нам не светит с тобою,
Но козыри надо равнять.

Я этот набесный квадрат не покину.
Мне цифры сейчас не важны,-
Сегодня мой друг защищает мне спину,

Как спорт, поднятье тяжестей не ново
В истории народов и держав.
Вы помните, как некий грек другого
Поднял и бросил, чуть попридержав.

Как шею жертвы, круглый гриф сжимаю.
Овацию услышу или свист?
Я от земли Антея отрываю,

Запись у Кочаряна, 15 июня 1965 г. Москва.
* * *
То была не интрижка,-
Ты была на ладошке,
Как прекрасная книжка
В грубой суперобложке.

Я влюблен был как мальчик -

Вдоль обрыва по-над пропастью, по самому краю
Я коней своих нагайкою стегаю,- погоняю,-
Что-то воздуху мне мало, ветер пью, туман глотаю,
Чую, с гибельным восторгом, пропадаю! Пропадаю!

Чуть помедленнее, кони, чуть помедленнее!
вы тугую не слушайте плеть!
Hо что-то кони мне попались привередливые,

Возвращаются все - кроме лучших друзей, Кроме самых любимых и преданных женщин. Возвращаются все - кроме тех, кто нужней, ...Но мне хочется верить, что это не так...- Я не верю судьбе, а себе - еще меньше.

Красное, зеленое, желтое, лиловое,
Самое красивое - на твои бока,
А если что дешевое - то новое, фартовое,-
А ты мне только водку, ну и реже - коньяка.

Бабу ненасытную, стерву неприкрытую
Сколько раз я спрашивал: "Хватит ли, мой свет?"
А ты всегда испитая, здоровая, небитая -

Ну о чем с тобой говорить?
Бсе равно ты порешь ахинею,
Лучше я пойду к ребятам пить -
У ребят есть мысли поважнее.

У ребят серьезный разговор,
Например, о том, кто пьет сильнее,
У ребят широкий кругозор

Кто-то высмотрел плод, что неспел, неспел,
Потрусили за ствол — он упал, упал...
Вот вам песня о том, кто не спел,
И что голос имел, не узнал, не узнал.

Может, были с судьбой нелады, нелады
И со случаем плохи дела, дела —
А тугая струна на лады, на лады

Am
Лукоморья больше нет,
Am
от дубов простыл и след.
Am A7 Dm
Дуб годится на паркет, - так ведь нет:
Dm Am
Выходили из избы здоровенные жлобы,

Вы мне не поверите и просто не поймёте:
В космосе страшней, чем даже в дантовском аду, —
По пространству-времени мы прём на звездолёте,
Как с горы на собственном заду.

Но от Земли до Беты — восемь дён,
Ну а до планеты Эпсилон
Не считаем мы, чтоб не сойти с ума.

Я счас взорвусь, как триста тонн тротила,-
Во мне заряд нетворческого зла.
Меня сегодня Муза посетила,
Посетила, так, немного посидела и ушла.

У ней имелись веские причины,
Я не имею права на нытье.
Представьте, Муза ночью у мужчины!

Am
Я - "ЯК", истребитель, - мотор мой звенит,
A7 Dm
Небо - моя обитель,
Dm7
Но тот, который во мне сидит,

Dm6 E E7

Мне скулы от досады сводит:
Мне кажется который год,
Что там, где я, — там жизнь проходит,
А там, где нет меня, — идёт!

А дальше — больше, каждый день я
Стал слышать злые голоса:
— Где ты — там только наважденье,

Она была чиста как снег зимой.
В грязь - соболя,- иди по ним - по праву...
Но вот мне руки жжет ея письмо -
Я узнаю мучительную правду...

Не ведал я: смиренье - только маска,
И маскарад закончится сейчас,-
Да, в этот раз я потерпел фиаско -

Еще бы - не бояться мне полетов,
Когда начальник мой Е.Б. Изотов,
Жалея вроде, колет как игла.
"Эх, - говорит, - бедняга!
У них и то в Чикаго
Три дня назад авария была!.."

Хотя бы сплюнул : всё же люди - братья,

На братских могилах не ставят крестов,
И вдовы на них не рыдают,
К ним кто-то приносит букеты цветов,
И вечный огонь зажигает.

Здесь раньше вставала земля на дыбы,
А нынче - гранитные плиты.
Здесь нет ни одной персональной судьбы -

Будут и стихи, и математика,
Почести, долги, неравный бой.
Нынче ж оловянные солдатики
Здесь, на старой карте, стали в строй.

Лучше бы уж он держал в казарме их!
Но, ведь на войне, как на войне,-
Падают бойцы в обеих армиях,

Грязь сегодня еще непролазней,
Сверху мразь, словно бог без штанов,-
К черту дождь - у охотников праздник:
Им сегодня стрелять кабанов.

Били в ведра и гнали к болоту,
Вытирали промокшие лбы,
Презирали лесов позолоту,

Опасаясь контрразведки, избегая жизни светской,
Под английским псевдонимом "мистер Джон Ланкастер-Пек",
Вечно в кожаных перчатках — чтоб не делать отпечатков, —
Жил в гостинице "Советской" несоветский человек.

Джон Ланкастер в одиночку, преимущественно ночью,
Щёлкал носом — в нём был спрятан инфракрасный объектив, —
А потом в нормальном свете представало в чёрном цвете

Отбросив прочь свой деревянный посох,
Упав на снег и полежав ничком,
Я встал - и сел в "погибель на колесах",
Презрев передвижение пешком.

Я не предполагал играть с судьбою,
Не собирался спирт в огонь подлить,-
Я просто этой быстрою ездою

"Эй, кто там крикнул "ай-ай-ай?" — "Ну я! Я, Кролик Белый". —
"Опять спешишь?" — "Прости, Додо, так много важных дел!
У нас в Стране Чудес попробуй что-то не доделай...
Вот и ношусь я взад-вперёд как заяц угорелый —
За два кило пути я на два метра похудел.

Зачем, зачем, сограждане, зачем я Кролик — белый?
Когда бы был я серым — я б не бегал, а сидел.

Я полмира почти через злые бои
Прошагал и прополз с батальоном,
А обратно меня за заслуги мои
С санитарным везли эшелоном.

Подвезли на родимый порог,-
На полуторке к самому дому.
Я стоял - и немел, а над крышей дымок

Мой сосед объездил весь Союз.
Что-то ищет, а чего — не видно.
Я в дела чужие не суюсь,
Но мне очень больно и обидно.

У него на окнах — плюш и шёлк,
Баба его шастает в халате.
Я б в Москве с киркой уран нашёл

Послушайте все, огого эгегей,
Меня, попугая, пирата морей:
Родился я в тыще каком-то году
В банано-лиановой чаще.
Мой папа был папопугай ка какаду
Тогда еще не говорящий.
Но вскоре покинул я девственный лес
Взял в плен меня страшный Фернандо Кордес.

Жил я с матерью и батей
На Арбате —
здесь бы так!
А теперь я в медсанбате —
На кровати,
весь в бинтах...

Что нам слава,

Если друг оказался вдруг И не друг, и не враг, а - так, Если сразу не разберешь, Плох он или хорош,- Парня в горы тяни - рискни! Не бросай одного его, Пусть он в связке в одной с тобой - Там поймешь, кто такой. Если парень в горах - не ах, Если сразу раскис и - вниз, Шаг ступил на ледник и - сник, Оступился - и в крик,- Значит, рядом с тобой - чужой, Ты его не брани - гони: Вверх таких не берут, и тут Про таких не поют. Если ж он не скулил, не ныл, Пусть он хмур был и зол, но - шел, А когда ты упал со скал, Он стонал, но - держал, Если шел за тобой, как в бой, На вершине стоял хмельной,- Значит, как на себя самого, Положись на него.

Приподнимем занавес за краешек -
Такая старая, тяжелая кулиса! -
Вот какое время было раньше,
Такое ровное - взгляни, Алиса!

Но... Плохо за часами наблюдали
Счастливые,
И нарочно время замедляли

Не пиши мне про любовь — не поверю я:
Мне вот тут уже дела твои прошлые.
Слушай лучше: тут — с лавсаном материя, —
Если хочешь, я куплю — вещь хорошая.

Водки я пока не пью — ну ни стопочки!
Экономлю и не ем даже супу я, —
Потому что я куплю тебе кофточку,

За тех,кто в МУРе.
--------------------

Побудьте день вы в милицейской шкуре,
Вы жизнь посмотрите наоборот.
Давайте выпьем за тех кто в МУРе,
За тех кто в муре никто не пьет.
А за соседним столом компания,

Запомню, оставлю в душе этот вечер -
Не встречу с друзьями, не праздничный стол:
Сегодня я сам - самый главный диспетчер,
И стрелки сегодня я сам перевел.

И так отправляю составы в пустыни,
Где только барханы в горячих лучах,-
Мои поезда не вернутся пустыми,

Едешь ли в поезде, в автомобиле,
Или гуляешь, хлебнувши винца,
При современном машинном обилье
Трудно по жизни пройти до конца.

Вот вам авария в Замоскворечье -
Трое везли хоронить одного.
Все, и шофер, получили увечья,

Комментатор из своей кабины
Кроет нас для красного словца,-
Но недаром клуб "Фиорентины"
Предлагал мильон за Бышевца.

Что ж, Пеле, как Пеле,
Объясняю Зине я,
Ест Пеле крем-брюле,

Не хватайтесь за чужие талии,
Вырвавшись из рук
своих подруг!
Вспомните, как к берегам Австралии
Подплывал покойный ныне Кук,

Как, в кружок усевшись под азалии,
Поедом — с восхода до зари —

Ну правда, ведь обидно, если завязал,
А товарищ продал, падла, и за все сказал.
За давнишнюю за драку все сказал Сашок,
И двое в синем, двое в штатском, черный воронок.

До свиданья, Таня, а, может быть прощай,
До свиданья, Таня, если можешь, не серчай,
Но все-таки обидно, чтоб за просто так,

Приподнимем занавес за краешек,
Такая старая, тяжелая кулиса.
Вот какое время было раньше
Такое ровное - взгляни, Алиса.

Но плохо за часами наблюдали счастливые
И нарочно время замедляли трусливые,
Торопили время, понукали крикливые,

Я рос, как вся дворовая шпана:
Мы пили водку, пели песни ночью,
И не любили мы Серёжку Фомина
За то, что он всегда сосредоточен.

Сидим раз у Серёжки Фомина -
Мы у него справляли наши встречи -
И вот о том, что началась война,

Произошел необъяснимый катаклизм:
Я шел домой по тихой улице своей -
Глядь, мне навстречу нагло прет капитализм,
Звериный лик свой скрыв под маской "Жигулей"!

Я по подземным переходам не пойду:
Визг тормозов мне - как романс о трех рублях,-
За то ль я гиб и мерз в семнадцатом году,

В суету городов и в потоки машин
Возвращаемся мы - просто некуда деться!
И спускаемся вниз с покоренных вершин,
Оставляя в горах, оставляя в горах свое сердце.

Так оставьте ненужные споры!
Я себе уже все доказал -
Лучше гор могут быть только горы,

Оплавляются свечи
На старинный паркет,
Дождь стекает на плечи
Серебром эполет.
Как в агонии бродит
Золотое вино...
Пусть былое уходит!
Пусть былое уходит!

Am F E
Здесь лапы у елей дрожат навесу,
E Am
Здесь птицы щебечут тревожно,
A Dm
Живёшь в заколдованном диком лесу,
F E
Откуда уйти невозможно.

Я когда-то умру — мы когда-то всегда умираем.
Как бы так угадать, чтоб не сам — чтобы в спину ножом:
Убиенных щадят, отпевают и балуют раем...
Не скажу про живых, а покойников мы бережём.

В грязь ударю лицом, завалюсь покрасивее набок —
И ударит душа на ворованных клячах в галоп!
В дивных райских садах наберу бледно-розовых яблок...

"Рядовой Борисов!"- "Я!"- "Давай, как было дело!"
"Я держался из последних сил:
Дождь хлестал, потом устал, потом уже стемнело...
Только я его предупредил!

На первый окрик: "Кто идет?" он стал шутить,
На выстрел в воздух закричал: "Кончай дурить!"
Я чуть замешкался и, не вступая в спор,

Кучера из МУРа укатали Сивку,
Закатали Сивку в Нарьян-Мар,-
Значит, не погладили Сивку по загривку,
Значит, дали полностью "гонорар".

На дворе вечерит,-
Ну, а Сивка чифирит.

Сказать по-нашему, мы выпили не много,-
Не вру, ей-бога,- скажи, Серега!
И если б водку гнать не из опилок,
То что б нам было с трех, четырех, пяти бутылок!

...Вторую пили близ прилавка в закуточке,-
Но это были еще цветочки,-
Потом - в скверу, где детские грибочки,

Песня о сумасшедшем доме
Владимир Высоцкий

Сказал себе я: "Брось писать". Но руки сами просятся.
Ох, мама моя родная, друзья любимые,
Лежу в палате, косятся, боюсь, сейчас набросятся,
Ведь рядом психи тихие, неизвлечимые.

Словно бритва рассвет полоснул по глазам,
Отворились курки, как волшебный Сезам,
Появились стрелки, на помине легки, -
И взлетели стрекозы с протухшей реки,
И потеха пошла - в две руки, в две руки!

Мы легли на живот и убрали клыки.
Даже тот, даже тот, кто нырял под флажки,

В ресторане по стенкам висят тут и там
"Три медведя", "Заколотый витязь", -
За столом одиноко сидит капитан.
- Разрешите? - спросил я. - Садитесь!

- Закури! - Извините, "Казбек" не курю.
- Ладно, выпей! Давай-ка посуду...
- Да пока принесут...- Пей, кому говорю!

Там, у соседей, пир горой, и гость солидный, налитой

Ну а хозяйка - хвост трубой - идет к подвалам,
В замок врезаются ключи и вынимаются харчи
И с тягой ладится в печи, и с поддувалом...
А у меня сплошные передряги,
То в огороде недород, то скот падёт,
То печь чадит от нехорошей тяги,

Товарищ Сталин, Вы большой ученый,
В языкознаньи знаете Вы толк,
А я простой советский заключенный,
И мне товарищ — серый брянский волк.

За что сижу, воистину не знаю,
Но прокуроры, видимо, правы.
Сижу я нынче в Туруханском крае,

Я вам мозги не пудрю -
Уже не тот завод:
В меня стрелял поутру
Из ружей целый взвод.
За что мне эта злая,
Нелепая стезя -
Не то чтобы не знаю, -
Рассказывать нельзя.

У неё всё своё — и бельё, и жильё.
Ну, а я ангажирую угол у тёти.
Для неё — всё свободное время моё.
На неё я гляжу из окна, что напротив.

У неё каждый вечер не гаснет окно.
И вчера мне лифтёр рассказал за полбанки:
Что у неё два знакомых артиста кино

Вдох глубокий, руки шире,
Не спешите - три-четыре! -
Бодрость духа, грация и пластика!
Общеукрепляющая,
Утром отрезвляющая,
Если жив пока еще, -
имнастика!

Хорошо, что за ревом не слышалось звука,
Что с позором своим был один на один.
Я замешкался возле открытого люка
И забыл пристегнуть карабин.

Мне инструктор помог - и коленом пинок, -
Перейти этой слабости грань:
За обычное наше "Смелее, сынок!"

Гули-гули-гуленьки,
Девоньки-девуленьки!
Вы оставьте мне на память
В сердце загогулинки.

Не гляди, что я сердит -
По тебе же сохну-то.
Я не с фронта инвалид -

Человек за бортом

> Am Dm
Был шторм. Канаты рвали кожу с рук,
> Am Dm
И якорная цепь визжала чертом.
> G C A7
Пел ветер песню грубую, и вдруг

Сам виноват, и слезы пью и охаю,
Попал в чужую колею глубокую.
Я цели намечал свои на выбор сам,
А вот теперь из колеи не выбраться.
Крутые, скользкие края имеет эта колея,
Я кляну проложивших ее, скоро лопнет терпенье мое
И склоняю, как школьник плохой
Колею, колее, с колеей.

Шнырит урка в ширме у майданщика,
Бродит фраер в тишине ночной.
Он вынул бумбера, осмотрел бананчика,
Зыцал по-блатном<у> на гоп-стоп: "Штемп легавый, стой!"

Но штемп не вздрогнул и не растерялся,
И в рукаве своем машинку он нажал,
А к носу урки он поднес бананчика,

Штормит весь вечер, и пока
Заплаты пенные латают
Разорванные швы песка-
Я наблюдаю свысока,
Как волны головы ломают.

И я сочувствую слегка
Погибшим им, издалека.

Это был воскресный день -
и я не лазил по карманам:
В воскресенье - отдыхать,-
вот мой девиз.

Вдруг - свисток, меня хватают,
обзывают хулиганом,
А один узнал - кричит:

Лукоморья больше нет, от дубов простыл и след.
Дуб годится на паркет – так ведь нет:
Выходили из избы здоровенные жлобы,
Порубили все дубы на гробы.

Ты уймись, уймись, тоска
У меня в груди!
Это только присказка –

Я — «Як»-истребитель,

Мотор мой звенит,

Небо — моя обитель,

Но тот, который во мне сидит,

Am
Не писать стихов мне и романов,
A7 Dm
И не читать фантастику в углу,-
Am
Я лежу в палате наркоманов,
E Am
Чувствую - сам сяду на иглу.

Как спорт - поднятье тяжестей не ново
В истории народов и держав:
Вы помните, как некий грек
другого
Поднял и бросил, чуть попридержав?

Как шею жертвы, круглый гриф сжимаю -
Чего мне ждать: оваций или - свист?

Когда вода Всемирного потопа
Вернулась вновь в границы берегов,
Из пены уходящего потока
На берег тихо выбралась Любовь -
И растворилась в воздухе до срока,
А срока было - сорок сороков...

И чудаки - еще такие есть -