руки спрятали моё лицо, дабы люди не увидели меня, не посчитали хамом, наглецом, руки спасают от пыла и от огня.
я сидел в парке и трогал веки пальцами, приговаривал себе: "я конченный". каждое слово пробегало словно вестфальцы, и думал, что моя дорога счастья законченна.
я в ипостасиях себя находить пытался, и с небом сравнивать глаза свои хотел, но как бы кто усилием ни старался, я достиг конца, впереди - мой придел.
а за пределом - тысяча разбитых идей, что сыпятся словно песок в Сахаре, что волнами рассекаются вдоль морей, что сиянием бликом светят долго в пожаре.
и в эти блики, пустыни, необъятные моря, с головою до глубин избитых опускаясь, я жду каждый день из каждого дня, что выйду из глубин, дельфином со дна.
одна высота, две полосы, рассеклись наши пути, летя с крыш, держась за руки, но так отдалённо, меня приюти.
но так отдалённо, меня с собою обратно возьми. hands hid my face, so that people will not see me, not considered a boorish, insolent, hands are saved from heat and fire.
I sat in the park and touched my eyelids with my fingers, he said to himself: "I'm finished." every word ran like Westphalians, and thought that my road of happiness is complete.
I tried to find myself in hypostases, and I wanted to compare my eyes with the sky, but no matter how hard he tried, I reached the end, in front - my aisle.
and beyond - a thousand broken ideas, that sypyatsya like sand in the Sahara, that waves dissect along the seas, that shine with a glare shine for a long time in a fire.
and in these glare, deserts, immense seas, with the head down to the depths of the beaten down, I wait every day from every day, that I will leave the depths, the dolphin from the bottom.
one height, two strips, our paths were divided, flying from the roof, holding hands, but so distantly, I have shelter.