Для чёрных дней...Для черных дней, безликих, словно сажа, я накопил коллекцию примет: стук в двери, скрип, шаги и письма ваши. Вчера я слышал голоса во тьме. Один сказал: ты выйдешь из-под стражи, другой сказал: останешься в тюрьме. Что лучше? Быть в апатии, как прежде, пока топор не выполнит приказ, иль мчаться от отчаянья к надежде, а от надежды – к правде без прикрас? Я мог бы в шутку кровью сделать воду, но с этой шуткой не был я знаком – закон сказал: ты выйдешь на свободу. Тюрьма сказала: будешь под замком. Я сам любил смеяться над паденьем и уважал жестокую игру, я знаю цену смерти на миру и цену непростительным виденьям, я знаю, мой диагноз безусловен, но рвался к Вам – благому рубежу… Пришел судья: я снова невиновен. Пришел министр: виновен – и сижу. Все в жизни повторилось, и не боле. Откинусь на солому, и усну. Мужчина отпустил меня на волю, а женщина оставила в плену..
Автор стихов: Лора Бочарова.
Озвучка: Гринни-де-Вальд.
Раньше среди шаманов...Раньше среди шаманов ходили толки, будто однажды ночью лесные волки, воя на звезд мерцающие осколки, договорились с небом о странной сделке. Будто они, по крову с теплом тоскуя, вдруг захотели шкуру надеть людскую, стали не волки - люди: крутые скулы, смуглая кожа, мышцы, два метра в холке.
Только одно навеки сковало души - каждый из тех, кто раз договор нарушит, волком хоть на мгновение обернувшись, так и останется яростным серым зверем. Знаешь, легенда - это такое дело, вроде уже рассказана, улетела, но - обернись, смотри, исчезают тени, старые сказки снова стучатся в двери.
*
Сколько уже не спится седому Ури? Ури идет по дому и много курит. Запад темнеет - будет большая буря, степь за окном как будто серпом примяли. Ветер шумит, раскачивает деревья, враг на пороге, окружена деревня. Где-то вдали стоит полководец Рэму, храброе сердце, юный его племянник. Рэму, ах, Рэму, серые твои очи, Рэму, ах, Рэму, волосы цвета ночи, Рэму, клинок в руке и сомненья в клочья, Рэму, ну что тебе не сиделось дома. Рэму, ах, Рэму, верные твои стрелы, Рэму, ах Рэму, правое твое дело, Рэму, твою судьбу застилает белым, Рэму, но я устрою все по-другому.
Ури встает, тверда и упруга поступь, Ури свои шаги отмеряет тростью, Ури не плачет - это, конечно, просто ветер, идущий с запада, свежий, вешний.