Джио Россо все тексты (слова) песен, переводы, видео, клипы

Бог едет в маршрутке, больной и угрюмый, потертая куртка и вязаный шарф. В нем сотни сомнений и пять лишних рюмок. На карте - еще десять дней ни гроша. В замерзшее небо врезаются кроны облезлых деревьев, на улицах грязь. В далекой стране цветут анемоны, хорошие люди и честная власть.
Бог шаг ускоряет, идя мимо церкви - опять побирушки, калеки, трэшак. Собака голодная, (бросил наверно, ее на помойке какой-то мудак). И что-то глаза раздражающе щиплет, а в глотке тяжелый и вяжущий ком. ''Ты мог бы помочь'' - голос совести сипнет. ''Дать бедным на хлеб, псу найти новый дом.'' Но Бог продолжает шагать без оглядки: ''у всех жизнь тяжелая, это злой рок. Им небо поможет, все будет в порядке. А что я могу? Ведь я вовсе не Бог.''

Бог хочет уехать в страну анемонов, он копит усердно и учит язык. Под домом его расцветают пионы, но Богу, конечно, нет дела до них. Газеты кричат о войне неизбежной, горит революции пламенный стяг. Сезоны привычно меняют одежду. Бог думает: ''все что творится - пустяк.'' Все больше бездомных, все меньше довольных. Все чаще от боли сжимает виски. Бог шепчет устало: ''ну, хватит, довольно. Ведь мне все равно никого не спасти.''
Бог вовсе не сволочь, он жаждет покоя, как каждый, живущий в потоке веков. Он просто не знает, (и в этом-то горе), что каждый, рожденный на свете - есть Бог.

*
Бог вертит в руке самокрутку сырую, разбитые губы царапает дождь. Свистят за поселком снаряды и пули. По телу - знакомая злобная дрожь. Страна анемонов и красных деревьев лежит под ногами, разбитая в прах. Здесь все одинаковы - немцы, евреи, нет разницы в расах, есть глупость в умах. Ползут по костям бестолковые танки. Рычит пулемет: ''тра-та-та, тра-та-та''. Мир встал на дыбы, повернулся изнанкой, но как же его сердцевина пуста.

Боже, храни короля, так, как я никогда не умел.
От проклятий, воды и огня и от острых вражеских стрел.
Если выйдет на смертный бой, тенью стань за его плечом,
одари золотой судьбой, самым крепким и злым мечом.
Дай ему вороного коня, храбрых рыцарей, славных жен.
И спаси для него меня, пусть я ранен, пусть окружен.
Защити от худой молвы, от холодных, как сталь, речей.
И пусть мне не сносить головы, если этот король - ничей.

Старый город целует в затылок седой туман, и в кустах придорожных тихонько поют сверчки. Под ладонями сердце, под сердцем - большой обман, и бегут по земле серебристые ручейки. У Тадеуша - быт размеренный, как часы. Не сказать, чтобы ярок, но не сказать, чтобы сер. Он заботливый брат и очень хороший сын, не придирчив и весел, в меру красив и смел. Он удачлив в работе и спорится дело в руках, как и все в его жизни, привычно со знаком ''плюс''. Только Бог продолжает куда-то его толкать, на ему одному лишь ведомую стезю.
Да, Тадеуш влюблен. Но, впрочем, неглубоко, (до тех пор, пока не увидит ее лица). Он глядит на нее через ширму больничных штор. И ни слога не вымолвить, ни словца. У Кристины веснушки, и шрам посреди груди, (где чужое сердце по венам гоняет кровь). Он тихонько касается бледной ее руки. Незаметно, нечаянно, вновь и вновь. Он талантливый доктор и лучший в стране хирург. Быть его пациентом - удача, большая честь. Но Кристина устало шепчет: ''ведь я умру?''. И Тадеуш никак не может ответить ''нет''. Да, она безнадежна. И шанса почти что нет. Но вот это ''почти'', заставляет идти вперед. Хирургический скальпель старательно режет Смерть. И в глазах у Тадеуша - тихий и твердый лёд.

Он ложится спать, и рядом ложатся сны. И мучительно-быстро подходит срок. Но у самой границы последней для них весны, в его комнату тихо заходит единорог.
Это сон. Но очень хороший сон. После тяжких кошмаров - глоток ледяной воды. В голове раздается негромкий звон, расплывается комната, всюду растут цветы. И в туманной дымке, серебряной и живой, странный зверь несмело жмется к его рукам. Пустота отступает, и ''скорой'' стихает вой, создавая покой, так нужный его мозгам.
Сны становятся чаще - раз в месяц, неделю, день. И все время к нему приходит единорог. Этот сильный, волшебно-прекрасный зверь, провожает его по тропам иных дорог. Они ходят порой по солнечной чешуе, по планетам далеким, идут по морскому дну. И как будто бы, боль остается во сне, пробуждая его, наполненным сил, к утру.

У Кристины дела все хуже, и ''десять дней'' - говорят на коллегии созванных докторов. Он пытается больше не думать, забыть о ней. ''Пациентка, всего лишь. Нет, выдумка, не любовь''.

Через год на Марсе отыщут жизнь и большие белые облака. Расползутся реки, как нити жил, разрумянит небо зарей закат. Из недр мёртвой почвы пробьется рожь, прорастет сиреневая трава, и прольется первый весенний дождь, заполняя полое брюхо рва. Я построю маленький космолёт, чтоб хватило места для нас двоих. Пронесутся месяцы, сгинет год - мы покинем лоно своей Земли.

Не болей, любимая, не болей. Вот опять в крови белый твой платок. Я хотел обнять бы тебя сильней, да боюсь, рассыплешься, как песок. Я спою тебе о большой Луне, выпей чай с шалфеем и отдохни. На обоях, в вязкой январской тьме, пляшут точки - ёлочные огни. Погляди, наш кот льнет к твоим ногам, мы с тобой его заберем на Марс, и представим звёздным смешным котам, чьи глаза похожи на белый кварц. Где пролито лунное молоко, он за хвост поймает комету-мышь, а потом, свернувшись большим клубком, будет песнь мурлыкать, пока ты спишь. Там, на Марсе, будет уютный дом, занавески с рюшами и герань. Мы покрасим стены в небесный тон и вставать не будем в такую рань. Мы посадим жимолости кусты и черёмуху, разобьем цветник. Календарные позабыв листы, будем жить моментами, ради них. Там не будет боли, плохих газет, новостей о смерти и о войне. Только на песке твой неровный след, только фото общее на стене.

Засыпай, любимая, нужно спать, сон отгонит хворь и тревоги прочь. Мы летим над городом, и кровать звездолётом станет на эту ночь. Через год на Марсе отыщут жизнь и большие белые облака. Верь моим словам, я не знаю лжи, засыпай счастливой в моих руках.

Автор: Джио Россо

Моя любовь умеет убивать.
Прости, что не сказал об этом раньше.
Когда вжимал в скрипучую кровать
и целовал покусанные пальцы.

Моя любовь тягучая, как мёд,
и сладкая, и горькая, и злая.
Она тебя когда-нибудь убьет,

Прошлое — это прекрасно, моя Мари,
только с собой его, милая, не бери.
Лучше оставь его в бабушкином сундуке,
или у мамы в шкатулке, но в рюкзаке,
что ты несешь за плечами, его не храни,
слишком тяжелый камень, моя Мари.

Прошлое — это как детство, скажи прощай,

Привет, молодые и глупые,
смешные, босые и пьяные!
Идущие стаями, группами,
и те одиночки упрямые,
что мечутся между высотками,
скрывают глаза капюшонами,
пытаются быть беззаботными,
но курят ночами бессонными.

Сегодня в полночь на перекрестке,
где Веге встретился Альтаир,
я буду ждать тебя. Целый космос,
дрожит и тонет в моей любви.

Дай угадаю - ты будешь в белом,
в руках - букет полевых цветов.
Ты будешь нежной, смешной и смелой,

Сопровождение: Brian Taylor - Into Eternity
Стихотворение: Джио Россо - Стокгольмский синдром

Бесцельно,
безжалостно,
как в кино.
Ты мой Стокгольмский синдром.
Захлопни глаза и зашторь окно,

Ты однажды придешь в мой дом,
/мой маленький дом в лесу/.
Скажешь весело: ''здравствуй, Том.
Я пришел. Ты проспорил су''.
Бросишь пыльный рюкзак на стол,
и за ухом почешешь кота.
Белой глыбой с заснеженных гор,
в моем сердце умрет пустота.