Мусоргский Модест Петрович все тексты (слова) песен, переводы, видео, клипы

Без перерыва, attacca, вступает финал — «Богатырские ворота (в стольном городе во Киеве)». Это музыкальное воплощение архитектурного проекта киевских городских ворот, которые Гартман видел в древнерусском стиле, с аркой, украшенной старинным шлемом и надвратной церковью. Его первая тема, величавая, похожая на былинный напев, в мощном звучании медных и фаготов с контрафаготом, напоминает тему «Прогулки». Она все больше ширится, заполняет все звуковое пространство, перемежаясь со старинным церковным знаменным распевом «Елицы во Христа креститеся», поданным более камерно, в строгом четырехголосии деревянных инструментов. Заключает номер, как и весь цикл, торжественный и праздничный колокольный звон, переданный полнозвучием оркестра.

Это «Гном». Ему свойственны причудливые, изломанные интонации, резкие скачки, внезапные паузы, напряженные гармонии, прозрачная оркестровка с использованием челесты и арфы. Все это ярко рисует фантастический и таинственный образ.

Фагот, скупо поддержанный одиноким звуком второго фагота и пиццикато контрабасов, запевает меланхоличную серенаду. Мелодия переходит к саксофону с его характерным выразительным тембром, потом распевается другими инструментами под аккомпанемент, имитирующий звучание лютни.

Следующая картинка называется «Быдло». Гартман изобразил под этим названием запряженную волами тяжелую телегу на огромных колесах. Здесь господствует мерное движение с тяжеловесными аккордами; на его фоне туба запевает протяжную тоскливую песню, в которой, однако, чувствуется угрюмая скрытая сила. Постепенно звучность ширится, нарастает.

«Балет невылупившихся птенцов» — очаровательное грациозное скерцино с причудливыми гармониями, прозрачной оркестровкой, многочисленными форшлагами, имитирующими птичий щебет.

Непосредственно за этим номером следует резко контрастирующая ему бытовая сценка «Самуэль Гольденберг и Шмуйле», обычно называемая «Два еврея — богатый и бедный». Стасов писал о ней: «Два еврея, зарисованные с натуры Гартманом в 1868 году во время его путешествия: первый — богатый толстый еврей, самодовольный и веселый, другой — бедный, тощий и жалующийся, почти плачущий. Мусоргский сильно восхищался выразительностью этих картинок, и Гартман сейчас же подарил их своему другу...» Сценка строится на сопоставлении властных энергичных интонаций в унисонах деревянной и струнной групп и соло трубы с сурдиной — с общим движением мелкими триолями, с мордентами и форшлагами, вьющейся вьюном, как бы захлебывающейся жалобной скороговоркой. Эти темы, сначала проведенные порознь, далее звучат одновременно, контрапунктом в разных тональностях, создавая неповторимый по колориту дуэт.

Без перерыва, attacca, резким контрастом вступает следующий номер — «Катакомбы (Римская гробница)». Это всего 30 тактов мрачных аккордов, то тихих, то громких, рисующих мрачное подземелье в таинственном свете фонаря. На картине, по свидетельству Стасова, художник изобразил самого себя, с фонарем в руке осматривающего катакомбы. Этот номер — как бы вступление к следующему, наступающему без перерыва — «С мертвыми на мертвом языке». В рукописи композитор написал: «Латинский текст: с мертвыми на мертвом языке. Ладно бы латинский текст: творческий дух умершего Гартмана ведет меня к черепам, взывает к ним, черепа тихо засветились». В скорбном си миноре звучит измененная тема «Прогулки» в обрамлении тихих тремоло и аккордов духовых, напоминающих хорал.

Из «Катакомб», на фоне тихого тремоло в верхнем регистре, появляется минорная вариация «Прогулки», в которой автор разговаривает с духом Гартмана: «Ладно бы латинский текст: творческий дух умершего Гартмана ведёт меня, взывает к черепам, черепа тихо засветились».

Мощно, на фортиссимо, начинается бурное движение струнных, рисующее полет ведьм. Пронзительно звучат трели флейт вместе с пикколо, у фаготов и литавр раздаются грузные «шаги», весь диапазон оркестра от флейты-пикколо до контрабасов охватывают краткие восходящие и нисходящие пассажи, триоли которых подчеркивают судорожность, агрессивность. Все прорезают отдельные сигна- лы-вскрики валторн, корнетов. Кажется, звучание на пределе, но оно все более усиливается в долбящих октавах медных, тремоло скрипок, трелях контрабасов. После отдельных разорванных аккордов-перекличек вновь начинается то же неистовое движение, приводящее, после взвизгов флейты- пикколо и резких всплесков струнных, к появлению первой оформленной темы — двутактового мотива сначала у гобоя, затем флейт и струнных («Вступление в 2 серии, сбор ведьм», — пишет Мусоргский). После генеральной паузы вступает большой барабан с ровными триолями, на фоне которых звучит двутактовый мотив в измененном виде, в разных тембрах и регистрах («тема d-moll с малым развитием — сплетни»). В мощном tutti, с переменным размером, сопровождающаяся ударами тарелок, визгом флейты-пикколо ширится, развивается все та же единственная тема. Этот эпизод заканчивается стремительным хроматическим нисходящим движением, переходящим в восходящее и обрывающимся трелью струнных. Следующий большой раздел — поезд Сатаны, в маршеобразном движении с пунктирным ритмом, с перекличками оркестровых групп, резкой сменой динамики («Тема поезда без развития с ответом в es-moll. Забулдыжный характер в es-moll презабавен»), после чего начинается ведьмовское славление — отрывистые аккорды деревянных инструментов в переменном размере, заканчивающиеся трелью. Снова, почти как в начале, звучат краткие восходящие и нисходящие пассажи, после генеральной паузы вступает тема сплетен, перемежаются различные мотивы. Все неистовее становится вихрь, в котором то и дело проносится тема сплетен, музыкальный материал варьируется, и, наконец, после бурно скатывающейся нисходящей хроматической гаммы у струнных наступает кульминация — шабаш. В перекличках оркестровых групп то возникает, то исчезает все та же ведьмовская тема; она изменяется, искажается, переходит в неистовый пляс. В конце шабаша появляются элементы вступительного раздела (сбора ведьм), возникает движение по целотонной гамме, аккорды-вскрики достигают немыслимой силы. В последнем вихревом взлете струнных исчезает нечисть.