Жизнь наша в старости - изношенный халат: И совестно носить его, и жаль оставить; Мы с ним давно сжились, давно, как с братом брат; Нельзя нас починить и заново исправить.
Как мы состарились, состарился и он; В лохмотьях наша жизнь, и он в лохмотьях тоже, Чернилами он весь расписан, окроплен, Но эти пятна нам узоров всех дороже;
В них отпрыски пера, которому во дни Мы светлой радости иль облачной печали Свои все помыслы, все таинства свои, Всю исповедь, всю быль свою передавали.
На жизни также есть минувшего следы: Записаны на ней и жалобы, и пени, И на нее легла тень скорби и беды, Но прелесть грустная таится в этой тени.
В ней есть предания, в ней отзыв наш родной Сердечной памятью еще живет в утрате, И утро свежее, и полдня блеск и зной Припоминаем мы и при дневном закате.
Еще люблю подчас жизнь старую свою С ее ущербами и грустным поворотом, И, как боец свой плащ, простреленный в бою, Я холю свой халат с любовью и почетом. Our life in old age is a worn robe: And it is a shame to wear it, and it is a pity to leave it; We had long ago lived with him, long ago, like brother and brother; We can not fix and re-fix.
As we grew old, he grew old too; In rags our life, and it in rags too, Ink, he painted the whole, sprinkled, But these spots are more precious to us;
They have offspring feathers, which in the days We are bright joy or cloud sadness All their thoughts, all their mysteries, All confession, all their profits passed.
On life there are also past traces: Recorded on it and complaints and penalties And the shadow of sorrow and trouble fell upon her, But the sad beauty lurks in this shadow.
There are legends in it, our native review is in it A heartfelt memory still lives in loss, And the morning is fresh, and the afternoon is brilliance and heat We also remember during the daytime sunset.
I also sometimes love my old life With its damages and sad turn, And, as a fighter, his cloak, shot through in battle, I clean my bathrobe with love and honor.